Ефим Курганов. "Кем был князь Цицианов, о котором упомянул Пушкин?". Цицианов павел дмитриевич русский военный деятель, князь, генерал от инфантерии
Цицианов, князь Павел Дмитриевич - генерал от инфантерии, главнокомандующий в Грузии, астраханский военный губернатор , сын кн. Дмитрия Павловича, родился в Москве 8 сентября 1754 г. и по обычаю своего времени еще в детстве, семи лет от роду, был записан в военную службу - капралом в л.-гв. Преображенский полк . Числясь в полку, он оставался дома, где под руководством своего отца получал первоначальное образование.
Уже в 1767 г. он, при помощи отца и старшего брата, перевел сочинение: "Полевой инженер или офицер, по случаю нужды строящий полевое укрепление" и перевод поднес графу А. Г. Орлову-Чесменскому . Вскоре затем он был произведен в бомбардир-сержанты, а в 1772 г. получил чин прапорщика гвардии.
Кроме нескольких стихотворений, написанных Цициановым в этот период времени, к 70-м же годам прошлого столетия относятся три его перевода; два из них - "Юлия, или Счастливое раскаяние" , изд. 1775 г., и "Экономия жизни человеческой, или Сокращение индейского нравоучения, сочиненное некоторым брамином" (выдержало 4 издания), не представляют особого интереса; третий - "Дух кавалера Фоларда, из его толкований на Полибиеву историю" , соч. Фридриха Великого , - показывает, как серьезно изучал Цицианов творения великих военачальников. Обладая сильным, быть может, несколько прямолинейным умом и выдающейся, непреклонной волей, которая составляла главную и наиболее резкую черту в его характере, он много, упорно и самостоятельно работал над своим образованием. Уже в офицерских чинах, без всякой посторонней помощи, он изучил математику и военные науки, занимаясь в то же время словесностью - своим любимым предметом.
В 1777 г. Цицианов был произведен в капитан-поручики и, несмотря на молодость лет, получил в командование егерскую роту Преображенского полка . В следующем году он, по собственному желанию, был выпущен из гвардии в армию, - с чином подполковника в Тобольский пехотный полк , расположенный в г. Выборге и состоявший под командой его родного дяди по матери кн. М. М. Давыдова. Павел Дмитриевич по-своему воспользовался своим пребыванием в Финляндии - он решил, и сумел это сделать, ознакомиться со страной с военной точки зрения. Он постоянно бывал в разъездах, путешествуя по скалам и озерам этого маленького государства, изучал дороги, леса и горы, стараясь применяться к трудным условиям местности и представить себе наиболее удобный план военных действий в этой, тогда почти непроходимой, стране.
В 1785 г. Цицианов получил чин полковника, а в 1786 г. ему было поручено командование С.-Петербургским гренадерским полком . Впервые молодой князь имел возможность вести совершенно самостоятельную работу и работа эта бала оценена. Полк его считался образцовым; командир же его пользовался безусловным доверием фельдмаршала графа И. П. Салтыкова .
С 1787 г. открылся новый период деятельности Цицианова - период боевой службы его. В августе произошел разрыв между Россией и Оттоманскою Портой, и С.-Петербургский полк вошел в состав 4-й дивизии Украинской армии, бывшей под главною командою гр. Румянцева . Всю кампанию 1787 г. и первую половину 1788 г. Цицианов провел, как и большая часть Украинской армии, в бездействии и только 2 июля прибыл вместе со своим полком к крепости Хотину, осажденной русскими и австрийскими войсками. 31 июля он был в первом огне, участвовал в отражении сильной вылазки гарнизона и за свою распорядительность и энергию заслужил одобрение Румянцева . После сдачи Хотина, Цицианов ушел со своим полком на зимние квартиры в Молдавию и, поступив в корпус кн. Репнина , оставался там около года.
Осенью 1789 г. Цицианов с С.-Петербургским полком участвовал в победе при реке Сальче, в принуждении к отступлению верховного визиря Гассана-паши в Измаил и в неудачных операциях под этой крепостью; был под Бендерами до самой сдачи их, после чего ушел на зиму в Польшу. Здесь, по приказанию кн. Потемкина , личный состав С.-Петербургского полка был обращен на сформирование других частей; взамен этого был составлен новый полк того же имени и командование им Императрица поручила Цицианову, который 5 февраля 1790 г. был произведен в бригадиры.
Цицианов отправился во Псков, сформировал там новый полк, принял над ним начальство и вскоре ушел с ним сначала в Полоцк, а затем в Гродну.
В 1793 г. по случаю заключения мира с Турцией Цицианов получил чин генерал-майора и приказание ехать в Кавказскую армию, но Императрица, называвшая его "своим генералом" , отменила это приказание, предложив ему не оставлять Гродны и С.-Петербургского полка , впредь до особого распоряжения.
Мы видим, что война с Турцией, в сущности, дала Цицианову не много случаев, чтобы показать свои военные способности. Хотин, Сальча, Бендеры были для него школой, в которой он показал себя хорошим учеником, но не успел проявить всех своих талантов.
В апреле 1794 г. в Гродну пришло известие о вспыхнувшем в Варшаве и в Вильне восстании . Цицианов, понимая серьезность положения, принял быстрые и решительные меры. Он вывел войска из города и расположился лагерем вокруг него; в Гродну же послал отряд под командою Бардакова и Кузьмина-Караваева, предписав им снять городскую стражу, занять ее своим караулом, арестовать всех военных начальников и требовать совершенной покорности и контрибуций в 100 000 руб. серебром; в противном случае Цицианов грозил сжечь город.
Отряд исполнил поручение с удивительной точностью. Таким образом Цицианову удалось предотвратить в Гродне готовившееся восстание. В то же время он несколько раз отбрасывал неприятельские партии, пытавшиеся овладеть городом, и оказал весьма существенную помощь русскому отряду, вышедшему из Вильны. Наградой для него за эти действия был орден св. Владимира 3-й ст.
В мае, когда перевес в Литве оказался на стороне русских сил, Цицианов, по приказанию кн. Репнина , принудил к выступлению из г. Слонима польского генерала Сапегу и пришел под Вильну, которую осаждал генерал-поручик Кнорринг . Здесь Цицианов принял участие в штурме 8 июля, когда был взят прикрывавший город ретраншемент, и в общей атаке 31 июля, командуя всей штурмующей пехотой. Своею храбростью и распорядительностью он много содействовал успеху атаки, за что и был награжден орденом св. Георгия 3-й ст.
В августе Репнин поручил Цицианову преследовать польского генерала Грабовского, которого Цицианов вскоре и настиг у местечка Любавы, Минской губернии. После долгого и кровопролитного сражения пятитысячный отряд неприятеля со всею артиллерией и обозом сдался победителю. Энергичные действия Цицианова не остались незамеченными. Екатерина II наградила его золотой шпагой с алмазами и с надписью "за храбрость" , а Суворов выразил свое одобрение, по обыкновению, оригинально: в одном из своих приказов он предлагал войскам "сражаться решительно, как храбрый генерал Цицианов" .
Польская кампания выдвинула Цицианова из рядов его сверстников, показав какими административными и военными талантами он обладал. Императрица обратила на него особое внимание и, кроме упомянутых выше наград, пожаловала ему в потомственное владение 1 500 душ крестьян в Минской губернии.
Вот почему, когда в 1795 г. открылись военные действия с Персией , Екатерина II выбрала Цицианова в помощники главнокомандующему гр. Зубову . Сохраняя звание шефа С.-Петербургского полка , Цицианов отправился в Закавказье и 1796-1797 гг. провел в Баку, где состоял комендантом крепости. Между прочим, тогда он познакомился и даже подружился с Гуссейн-Кули-ханом, впоследствии так вероломно лишившим его жизни.
Персидская война , как и турецкая, не дала Цицианову случая отличиться. Не было больших сражений, не было и громких побед. После смерти Екатерины II, Император Павел, в ноябре 1796 г. , назначил его шефом состоявшего в кавказской инспекции Суздальского мушкетерского полка , но служба Цицианова продолжалась недолго. Мир с Персией был заключен, он был уже не нужен в Закавказье, к тому же пошатнулось его здоровье, расстроенное персидским климатом; он решил просить отставки, ссылаясь на необходимость систематического лечения; приехав в С.-Петербург, он представился Государю, который пытался удержать его на службе. Цицианов настоял на своем желании и, получив отставку, уехал в пожалованные ему Екатериной II деревни, где занялся сельским хозяйством.
По своем восшествии на престол Александр I тотчас обратил внимание на Цицианова; 26 марта 1801 г. разрешил ему носить в отставке общий армейский мундир, а 8 мая предложил ему службу в канцелярии Государственного Совета, назначив его экспедитором по военной части. В день коронования Цицианов был произведен в генерал-лейтенанты. После присоединения Грузии к России и дарования ей управления, существовавшего в прочих областях Империи, умиротворение Кавказа стало необходимой, хотя и крайне нелегкой, задачей для России, причем главное внимание было обращено на утверждение в Закавказье.
Присоединяя к себе Грузию, Россия становилась в открыто-враждебные отношения к Турции, Персии и к горским народам. Мелкие владетельные закавказские князья, успевшие, пользуясь слабостью грузинского царства, под протекторатом которого находились, сделаться независимыми, смотрели крайне неприязненно на усиление русского влияния на Кавказе и вступали в тайные и явные сношения с врагами России. В таком трудном положении выбор Александра I остановился на кн. Цицианове.
Сознавая, что для успешных действий в Грузии и Закавказье нужен не только человек умный и мужественный, но и знакомый с местностью, с нравами и обычаями горцев, Император отозвал назначенного Павлом I главнокомандующего Кнорринга и, 9 сентября 1802 г., назначил астраханским военным губернатором и главноначальствующим в Грузии кн. Цицианова.
Поручая ему этот ответственный пост и сообщая план графа Зубова , состоявший в оккупации земель от реки Риона до Куры и Аракса, до Каспийского моря и далее, Александр I приказал: "привести в ясность и систему запутанные дела края, и кротким, справедливым, но притом твердым поведением стараться приобрести доверенность к правительству не только Грузии, но и разных соседственных с нею владений" . "Я уверен, - писал Император к Цицианову, - что убежденные важностью возлагаемого на вас служения, и руководствуясь, как познанием правил моих на сей край, так и собственным вашим благоразумием, исполните Вы долг Ваш с тем беспристрастием и правотою, какие я в Вас всегда предполагал и находил" .
Таким образом план действий на Кавказе был отчасти намечен Александром I и гр. Зубовым ; но Цицианов не явился простым исполнителем их указаний; он внес в эти указания много своего, личного, оригинального и, быть может, это-то и содействовало более всего успеху русского оружия и дипломатии на Кавказе.
Прибыв 6 декабря 1802 г. в Георгиевск, Цицианов немедленно занялся устройством дел на Кавказской линии и установлением дружественных отношений с народами, соседними с Грузией. Он принял ряд мер, поощрявших хозяйство и земледелие; старался поднять торговлю; открыл в Тифлисе гимназию; улучшил дороги, находившиеся до того времени в очень печальном состоянии; провел путь от крепости Сурама до столицы Имеретии, Кутаиса; прекратил набеги горцев; наконец, облегчил судопроизводство гражданских дел.
Император, одобряя его распоряжения, предоставил ему полную свободу действий и, чтобы облегчить его положение, отдал в его распоряжение каспийскую флотилию. Получив почти неограниченные полномочия, Цицианов заключил дружественные договоры с горскими владетелями, послы которых прибыли для этого в Георгиевск еще до приезда нового главнокомандующего; 26 декабря 1802 г. были подписаны договоры с преданным России Шамхалом Тарковским, с ханами: Аварским, Дербентским, Талышинским, с владетелями: Табасаранским и Каракатайским.
После этого Цицианов уехал в Тифлис, где принял меры для прекращения чумы, занесенной еще при Кнорринге в Грузию, и для отправления членов грузинского царствующего дома в Россию. Последнее имело не меньшее значение, чем первое: "Между первейшими обязанностями Вашими, - писал Александр I Цицианову, - поставите Вы принять все убеждения, настояния и, наконец, самое понуждение к вызову всех неспокойных царевичей, а особливо царицы Дарьи в Россию. Меру сию считаю я главною к успокоению народа, при виде их замыслов и движений, не перестающего колебаться в установляемом для счастья их порядке" .
Вскоре Цицианов был принужден впервые прибегнуть к оружию: одними из самых беспокойных соседей Грузии были Джаро-Белоканские лезгины, жившие в восточной Кахетии; чтобы оградить русские войска от их набегов, Цицианов предписал устроить в Кахетии засеки, но эта мера, как и следовало ожидать, не имела успеха. Тогда он решил прекратить одним ударом всякую возможность дальнейших набегов и с этою целью послал генерал-майора Гулякова с тремя батальонами пехоты и двумя сотнями казаков на реку Алазань, границу Джаро-Белоканских лезгин. Действия отряда Гулякова были успешны; Белоканы были взяты приступом 9 марта 1803 г. , а Джары без боя принесли покорность. Примеру их последовал и постоянный союзник лезгин - султан Елисуйский.
Для утверждения русской власти в только что покоренной области Цицианов приказал построить на р. Алазани, при броде Урдо, укрепление, которое назвал Александровским. За эту экспедицию он был награжден орденом св. Александра Невского. Покорение непокорных лезгин имело следствием добровольное вступление в русское подданство владельца Мингрелии, князя Григория Дадиана, зятя последнего грузинского царя.
Понимая серьезность опасности, грозившей со стороны Персии и Турции, Цицианов решил обезопасить наши пределы с востока и юга и начал с ближайшего к Грузии ханства Ганжинского, которое уже было покорено гр. Зубовым , но, по удалении наших войск, снова признало власть Персии. Убежденный в неприступности Ганжи и надеясь на помощь персиян, владетель ее, Джават-хан, считал себя в безопасности, тем более, что джарцы и елисуйцы, убежденные дагестанскими князьями, вышли из повиновения, несмотря на убеждения Цицианова. Джават-хан в ответ на письмо Цицианова, приглашавшее его покориться, заявил, что будет сражаться с русскими до тех пор, пока не победит. Тогда Цицианов решил действовать энергично. Усилив отряд Гулякова, имевшего постоянный пост на р. Алазани, у Александровска, Цицианов с 4-мя батальонами пехоты, частью Нарвского драгунского полка , несколькими сотнями казаков, отрядом Татарской конницы, при 12-ти орудиях, двинулся к Ганже.
Плана крепости и карты ее окрестностей у Цицианова не было. Пришлось делать разведки на месте. 2 декабря впервые русские войска столкнулись с войсками Джават-хана, а 3 декабря Ганжа была обложена и началось бомбардирование, так как Джават-хан отказался сдать крепость добровольно. Цицианов долго не решался штурмовать Ганжу, опасаясь понести сильные потери. Четыре недели длилась осада и только 4 января 1804 г. главная мечеть Ганжи была уже "обращена в храм истинному Богу" , как выразился Цицианов в своем письме к генералу Вязмитинову.
Штурм Ганжи стоил 38 человек убитыми и 142 ранеными. В числе убитых у неприятеля находился Джават-хан. В добычу русским достались: 9 медных орудий, 3 чугунных, 6 фальконетов и 8 знамен с надписями, 55 пудов пороху и большой хлебный запас.
Для более прочного убеждения Ганжинских жителей, что русские войска не только не оставят крепости, как это бывало раньше, но что и весь край навсегда останется в подданстве России, Цицианов счел нужным дать взятой крепости русское имя и просил Государя дозволить наименовать ее в честь Императрицы Елисаветы Алексеевны - "Елисаветполь" . Получив донесение о взятии Ганжи, Александр I произвел Цицианова в генералы от инфантерии. "Подобная награда, - писал последний, - превышая меру моих заслуг, заставляет меня душевно скорбеть только о том, что жизнь моя, посвященная Вашему Величеству, приближаясь к пределу своему, не довольно достаточна будет, чтобы дать мне время заслужить эту награду" . На самом же деле Цицианов считал себя обиженным, так как рассчитывал на получение ордена св. Георгия 2-го класса.
Во время блокады Ганжи, Цицианов, получая известия о крайнем возбуждении среди джарских лезгин, приказал генерал-майору Гулякову привести их в повиновение; но экспедиция эта не имела успеха, а сам Гуляков был убит. Оставив в Ганже гарнизон под командой полковника Карягина, Цицианов возвратился в Тифлис и вступил в переговоры с Имеретинским царем Соломоном, который соглашался вступить в русское подданство, если будет сделано "по обычаю азиатскому заклинание в том, что царь останется царем" . Переговоры тянулись довольно долго; наконец, 25 апреля состоялось свидание Цицианова с царем Соломоном, на котором была совершена присяга и подписан трактат, изложенный в форме просительных пунктов от Имеретинского царя. Поэтому трактату Имеретия была присоединена к России, царь Соломон отдал себя со всем своим потомством и царством в вечное и верное рабство и подданство российской державе, с оговоркою, что ему и его потомству, а в случае если его не будет, то царевичу Константину Давыдовичу и его потомству, по старшей линии, будет сохранено пользование правами царя Имеретинского, со всеми "обязанностями верноподданного раба Всероссийского Государя Императора" . Цицианов находил, что такое сохранение имеет свою выгоду, "ограждая Империю от издержек, требуемых введением российского правления" .
Таким образом, менее чем в полгода, не пролив ни капли крови, Цицианов присоединил к России два новых владения: Мингрелию и Имеретию, но это присоединение привело к необходимости завладеть пристанью Поти, лежащей при устье реки Риона, Батумом в Гурии и Анаклией, которые все искони принадлежали мингрельскому владельцу. Без их приобретения невозможно было ни процветание торговли, ни пользование природными богатствами Мингрелии и Имеретии.
Приобретение Поти встретило серьезное затруднение со стороны Порты, между тем завладение Поти для России было важнее завоевания всей Мингрелии; русское правительство не считало выгодным рвать отношения с Портой, и Александр I предоставлял Цицианову приложить старания "к изысканию для приобретения Поти такого средства, которое бы, не подавая повода Порте к явному негодованию на нас, могло бы утвердить за нами место сие" , т. е. предлагал воздержаться от действия оружием.
Поти, Батум и Анаклия присоединены не были.
Одновременно с принятием в подданство Имеретинского царства, до Цицианова стали доходить известия о сборе до 40 000 персидских войск у Тавриса, куда прибыл из Тегерана Абас-Мирза, сын шаха персидского Фет-Али. Последний крайне недружелюбно смотрел на упрочение русского влияния в Закавказье. Неприязнь его к России увеличивалась еще тем обстоятельством, что с падением Ганжи мусульманские ханы, находившиеся на востоке от Грузии, один за другим переходили в русское подданство. Престиж персидского шаха падал, влияние России пропорционально возрастало. В то же время правители Эриванский и Нахичеванский привели свои крепости в оборонительное положение, заперлись в них и выжидали случая стать в открыто враждебные отношения к России.
Вмешательство эриванского хана в духовные дела Армении, самовольное удаление им патриарха Даниила и не менее самовольное назначение на его место Давыда, наконец, захват эчмиадзинских сокровищ, заставили кн. Цицианова, несмотря на натянутые отношения с Персией, предпринять экспедицию против Эривани.
Трудность похода увеличивалась еще тем, что лезгины беспокоили Кахетию и, переходя в Ахалцых, делали набеги на Карталинию; на верность царя Имеретинского также нельзя было полагаться, что и подтвердилось впоследствии. При таких обстоятельствах Цицианов надеялся не только взять Эривань, но и расширить пределы России до р. Аракса.
Войска же в распоряжении главнокомандующего было весьма немного, а именно: один гренадерский, три егерских и четыре мушкетерских полка, при 24 орудиях; кавалерия состояла из драгунского Нарвского полка и Донского казачьего, которые были разбросаны по разным постам. Таким образом для экспедиции против Эривани можно было уделить только самое незначительное число войск. Весь отряд состоял из 4500 человек при 12-ти орудиях.
Эриванский хан, узнав о приготовлениях к экспедиции старался своими письмами обмануть Цицианова, выказывая преданность России. "Сим объявляется Магомет-хану, - отвечал на них Цицианов, - что на глупые и дерзкие письма, каково было ханское, с прописанием повеления словами льва, а делами теленка, Баба-хана, сердаря, Россияне привыкли отвечать штыками, а потому, чтобы оный хан ожидал сего рода ответа в свое время" . В начале июня 1804 г. главнокомандующий отправил вперед, по дороге к Эривани, часть своего отряда под начальством генерал-майора Тучкова 2-го , а сам выступил двумя днями позже. 10-го июня Тучков встретился у селения Гумры с персидским войском, при котором находился грузинский царевич Александр. Тучков атаковал его и обратил в бегство. Через несколько дней царевич, получив подкрепление от Аббас-Мирзы, появился опять в виду Тучкова ; в то же время главные силы персиян под начальством самого Аббас-Мирзы уже перешли Аракс и вступили в Эриванское ханство.
19-го июня Цицианов подошел к Эчмиадзину, а 21-го восемнадцатитысячный персидский корпус окружил Цицианова, но был отброшен с большими потерями. 25-го июня нападение возобновилось и снова персияне были разбиты; Аббас-Мирза отступил за Аракс. Извещая об этом Эриванского хана, Цицианов требовал от него сдачи крепости и присяги на подданство. Вероломный хан, желая отделаться от русских и снискать расположение персидского шаха, послал просить его вернуться назад.
Результатом этого было возвращение 27-тысячного персидского войска, расположившегося лагерем при деревне Калагири. Аббас-Мирза делал здесь приготовления к решительным действиям, но Цицианов предупредил его. 30-го июня трехтысячный отряд русских войск перешел р. Зангу и, отбив сделанную из Эриванской крепости вылазку, атаковал неприятеля, занимавшего крепкую позицию на высотах. Сначала персияне упорно защищались, но в конце концов были принуждены отступить к своему лагерю, расположенному в трех верстах от поля сражения. Малочисленность кавалерии не дозволила Цицианову преследовать неприятеля, который покинул свой лагерь и обратился в бегство через Эривань.
В этот день персияне потеряли до 7 000 убитыми и ранеными, весь обоз, четыре знамени, семь фальконетов и все награбленные дорогой сокровища. Наградою Цицианову за победу был (22 июля 1804 г.) орден св. Владимира 1-й ст.
Одержав победу над персиянами, Цицианов направил свои силы против эриванского хана и 2-го июля обложил Эривань. Вначале хан прибегнул к переговорам, но так как Цицианов требовал безусловной сдачи, то 15-го июля часть гарнизона и несколько тысяч персиян атаковали русский отряд. После десятичасового сражения нападающие были отражены, потеряв два знамени и две пушки.
В ночь на 25-ое июля Цицианов послал генерал-майора Портнягина с частью своих войск атаковать Аббас-Мирзу, лагерь которого был расположен на новом месте, недалеко от Эривани. На этот раз победа оказалась на стороне персиян и Портнягин принужден был отступить. Положение Цицианова становилось все труднее и труднее. Сильные жары изнуряли войско; обозы с провиантом приходили с значительным опозданием или не приходили вовсе; грузинская конница, отправленная им обратно в Тифлис, на дороге была взята в плен неприятелем и отведена в Тегеран; майор Монтрезор, занимавший пост при селении Бомбаки, был убит персиянами, а отряд его истреблен; лезгины делали набеги; карабахцы вторглись в Елисаветпольский округ; осетины тоже начали волноваться; сношения отряда с Грузией были прерваны. Словом, положение Цицианова было критическое; в Петербурге и Тифлисе ждали известия о гибели отряда и Тифлис готовился к обороне. Один Цицианов не унывал. Непреклонная воля, вера в себя и в свое войско давали ему силу продолжать осаду Эривани так же настойчиво, как и раньше. Он надеялся, что с наступлением осени персидские войска удалятся и крепость, без их поддержки, будет вынуждена сдаться; но, когда неприятель выжег на корню весь хлеб в окрестностях Эчмиадзина и Эривани и отряду стал грозить неизбежный голод, перед Цициановым стала дилемма: снять осаду или взять крепость приступом. Цицианов, верный себе, избрал последнее. Из всех офицеров, приглашенных им на военный совет, только Портнягин присоединился к его мнению; все остальные были против штурма; уступая большинству голосов, Цицианов дал приказ отступать.
4-го сентября русские войска выступили в обратный поход. В продолжение десятидневного отступления заболело до 430 человек и умерло около 150. Отказавшись от взятия Эривани, Цицианов надеялся, что путем мирных переговоров ему удастся расширить пределы России, причем отношение его к горским ханам и владетелям было противоположно тому, которому следовало русское правительство до Цицианова. "Я дерзнул" , писал он канцлеру, "принять правило противное прежде бывшей здесь системе и вместо того, чтобы жалованьем и подарками, определенными для умягчения горских народов, платить некоторый род дани за мнимое их подданство, я сам требую даней" .
В феврале 1805 г. кн. Цицианов принял от Ибраим-хана Шушинского и Карабахского присягу на верноподданство Русскому царю; в мае принес присягу Селим-хан Шекинский; кроме того, изъявили покорность Джангир-хан Шагахский и Будах-султан Шурагельский; получив донесение об этих присоединениях, Александр I наградил Цицианова денежною арендою в размере 8 000 руб. в год.
Между тем отношения с Персией, и без того обостренные, вели к полному разрыву между двумя державами. Фет-Али-Шах употреблял все усилия к тому, чтобы вооружить против русских все народы от Черного до Каспийского моря. Он писал кабардинским князьям о своих предположениях избавить Ганжу и Тифлис от русских и добраться до Кизляра и Астрахани, и просил их собраться со своими войсками на то место, которое будет им назначено. Воззвания шаха, благодаря бдительности Цицианова, не доходили по назначению; несмотря на это, в начале апреля 1805 г. в Таврисе собралось многочисленное персидское войско.
Зная политические отношения России к Франции, Цицианов был убежден, что ему нечего рассчитывать получить подкрепления из России и что в предстоящей борьбе с Персией он будет предоставлен одним собственным силам. Между тем количество войск, которыми он располагал, было крайне ограничено. Число людей в них по штатам должно было равняться 25 000; налицо же под ружьем имелось не более 10 000 человек. В этих силах и в 30 орудиях артиллерии состояли все оборонительные и наступательные средства Цицианова, за исключением однако войск кавказской линии и Астрахани.
Чтобы усилить себя и отвлечь внимание персиян, главнокомандующий счел необходимым употребить в дело Каспийскую флотилию. Приказав выбрать из нее 12 лучших судов и посадить на них 1400 человек десантного войска, при 4-х орудиях, Цицианов предписал шефу Астраханского гарнизонного полка генерал-майору Завалишину идти к Зинзилинским берегам, овладеть Перибазаром, занять во чтобы то ни стало Решт, оставить там русского консула и одно военное судно для защиты русской торговли и, наконец, взять крепость Баку. В случае успеха Завалишин должен был оставить в Баку гарнизон и одно из военных судов; с остальными же десятью вернуться в Астрахань.
Таков был план Цицианова в 1805 г.
Медленное снаряжение флотилии в самом начале кампании расстроило этот план. Прежде чем Завалишин успел появиться у Зинзилинских берегов, персидские войска уже открыли военные действия. Один сильный корпус неприятеля, под командой самого шаха направился на Таврис, другой, под начальством Аббас-Мирзы, пошел к Карадагу, на границе Карабахского ханства, где и расположился лагерем; кроме того два персидские отряда двинулись, один на Карабах, другой на Эривань.
Общее число выставленных Фет-Али-шахом войск доходило до 70 000 человек. Этим неприятельским силам Цицианов мог противопоставить: 300 человек пехоты и две сотни татарской конницы, находившиеся под командой майора Лисаневича и расположенные в Карабахском ханстве, где они сторожили Худоферинскую переправу через р. Аракс; небольшой отряд полковника Карягина, отряженный на помощь Лисаневичу из Елисаветполя; два неполных пехотных полка, стоявших в Бомбаках, под командой ген.майора Несветаева, и два батальона, находившихся в личном распоряжении главнокомандующего. Первое столкновение с неприятелем произошло у майора Лисаневича; 11-го июля он отбросил неприятеля от Худоферинского моста, но, понимая, что со своими более чем незначительными силами он не может воспрепятствовать персиянам перейти Аракс, Лисаневич отступил в Шушинскую крепость.
Второе сражение произошло вследствие нападения персидских войск на отряд Карягина, спешившего соединиться с Лисаневичем. Отряд отбился от всех нападений и, с громадными потерями, успел соединиться, не с Лисаневичем, а с Цициановым в Мухрате.
В последних числах июля переправился через Аракс сам Фет-Али-шах с главными персидскими силами. Цицианов с двумя тысячами пехоты и кавалерии двинулся ему навстречу. Слух о приближении его так подействовал на шаха, что он, не допустив войска до столкновения, поспешно отступил за Аракс. В то время, как Баба-хан (Фет-Али-шах) отступал перед Цициановым, Аббас-Мирза, 17-го июля , обложил Елисаветполь, отвел от него воду и начал бомбардировку города; к нему присоединился отряд восставших шамшадыльцев. Последним Цицианов послал извещение, в котором просил их опомниться, вернуться к себе и приняться за хозяйство. 22 июля Карягин, посланный Цициановым к Елисаветполю, прибыл к крепости и заставил отступить персидское войско, оставившее на месте лагерь, множество хлеба и все награбленные вещи.
Так кончилась персидская кампания 1805 г. Действия Каспийской флотилии были далеко не удачны. Суда были окончательно готовы к отплытию лишь в половине июня, и неприятель имел достаточно времени, чтобы приготовиться к обороне, и хотя Завалишин занял Зинзилинский порт и с бою овладел Перибазаром, но направившись в Решт, не мог взять его и отступил в Перибазар, который тоже вскоре принужден был очистить и удалиться в Зинзили. Отсюда в половине августа он направился с флотилией к Баку и, получив от хана бакинского отказ сдать крепость, обложил ее. Через несколько дней пришло известие о приближении союзников хана бакинского - Шах-Али-хана Дербентского и сына Cypxaй-хана Казыкумыкского. Завалишин, потеряв надежду завладеть крепостью, решил отступить.
Обстоятельство это не только сильно ободрило персиян, но оказало влияние на колебавшихся мелких закавказских князьков, готовившихся покориться России и ожидавших, чем кончится осада Баку.
Цицианов, недовольный неудачею Завалишина, предписал ему немедленно вернуться под Баку, и в то же время послал письмо к хану с требованием безусловного повиновения, угрожая, в противном случае, своим прибытием. Ответа не было. Главнокомандующий чувствовал себя очень плохо, страдая жестокой лихорадкой. Несмотря на это он не захотел откладывать похода и в холодную, ненастную осень отправился в Елисаветполь, где собирались войска; в конце ноября он выступил в поход с 1600 чел. пехоты и кавалерии, при десяти орудиях.
Дорогою болезненное состояние Цицианова не улучшилось, так что его нередко приходилось снимать с лошади и класть на землю под открытым небом. Русские двигались через Ширванское ханство, и, при этом случае, Цицианову удалось склонить Ширванского хана присоединиться к России. Хан принял присягу на подданство 25 декабря 1805 года .
Из Ширвани князь известил хана Бакинского о своем приближении, требуя сдачи крепости. После весьма трудного перехода через Шемахинские горы, Цицианов со своим отрядом подошел 30 января 1806 г. к Баку.
Щадя людей и желая избежать кровопролития, Цицианов еще раз послал хану предложение покориться, причем ставил четыре условия: в Баку будет стоять русский гарнизон; доходами будут распоряжаться русские же; купечество будет гарантировано от притеснений; к Цицианову будет доставлен, в качестве аманата, старший сын хана.
После довольно долгих переговоров хан заявил, что готов покориться русскому главнокомандующему и самого себя предать в вечное подданство Русскому Императору. Ввиду этого, Цицианов обещал оставить его владельцем Бакинского ханства. Хан согласился на все условия, поставленные князем, и просил Цицианова назначить день для принятия ключей. Князь назначил 8 февраля .
Рано утром отправился он к крепости, имея при себе 200 человек, которые должны были остаться в Баку, в качестве гарнизона. За полверсты до городских ворот ожидали князя бакинские старшины с ключами, хлебом и солью и, поднося их Цицианову, объявили, что хан не верит в полное свое прощение и просит князя о личном свидании. Цицианов согласился, отдал назад ключи, желая получить их из рук самого хана, и поехал вперед, приказав следовать за собой подполковнику князю Эристову и одному казаку. Шагов за сто до крепости, вышел на встречу Цицианова Гуссейн-Кули-хан, сопровождаемый четырьмя бакинцами, и в то время, как хан, кланяясь, подносил ключи, бакинцы выстрелили; Цицианов и кн. Эристов упали; ханская свита бросилась к ним и стала рубить их тела; в то же время с городских стен открылся артиллерийский огонь по нашему отряду.
Тело кн. Цицианова сначала было зарыто в яму, у тех самых ворот, где он был убит. Генерал Булгаков, взявший Баку в том же 1806 г., предал прах его погребению в Бакинской Армянской церкви, а управлявший в 1811-1812 гг. Грузией маркиз Паулуччи перевез его в Тифлис и похоронил в Сионском соборе. Над могилой Цицианова воздвигнут памятник с надписью на русском и грузинском языках.
Что касается внутреннего управления вверенного Цицианову края, то он много сделал для улучшения положения населения, обращая главное внимание на распространение образования, с одной стороны, и процветание торговли - с другой.
Всматриваясь же в общий характер его деятельности на Кавказе, не трудно отличить три главные цели, которые он неуклонно преследовал во все время своего управления краем. Во-первых, расширить владения России по плану гр. Зубова ; во-вторых, как можно более населить край, и в-третьих, как было уже указано выше, поднять в крае просвещение, промышленность и торговлю.
Кнорринг передал Цицианову Грузию в бедственном положении; соседи своими набегами разоряли ее, народ был недоволен русским правительством, интриги царского дома еще более ухудшали состояние края. Цицианов в три года успокоил Грузию, покорил Джар-Белоканских лезгин и Ганжинское ханство; переговорами, без пролития крови, присоединил к России: Мингрелию, Имеретию, ханства: Карабахское, Шекинское, Ширванское, султанство Шурагельское и др.
В три года он расширил русские границы от Черного моря до Каспийского и от кавказского хребта до Куры и Аракса. Словом, за свое короткое управление краем, Цицианов не только положил начало русскому владычеству в Закавказье, но сумел вселить уважение среди кавказских владельцев к русскому оружию. В этом и состоит заслуга Цицианова перед правительством Александра I, это и создало ему громкую известность, так что слава его действительно пережила прах его.
Б. Савинков.
Пл. Зубов, "Жизнеописание кн. П. Д. Цицианова", Москва, 1823.
Леер, "Военно-Энциклопедический Словарь", СПб., 1896, т. 8, ст. 254.
"Военно-энциклопедический лексикон", 1857, т. 13, ст. 544.
Дубровин, "Закавказье с 1803 г. по 1806 г.", СПб., 1866.
"Кавказ", 1846, №№ 6, 7, 11, 37.
"Кавказ", 1852, № 62.
"Кавказ" 1849, № 21.
"Кавказ" 1865, № 86.
"Тифлисские ведомости" 1830, № 69; 1840, № 93; 1831, № 1-17.
"Военный Сборник", т. XL (№№ 11 и 12) и т. XXXIX (№ 10).
"Описание достопамятных происшествий в Армении", соч. кн. Е. Хубова, СПб., 1811.
"Московские ведомости", 1806, № 31.
"Русский Вестник", 1867, № 1.
"Кавказский Календарь" 1848 и 1865.
"Русский Инвалид", 1832, №№ 60, 62 и 63; 1833, №№ 214, 215, 216; 1836, № 104.
"Московский Телеграф", 1825, № 5.
"Любитель словесности" 1806, т. I.
"Славянин", 1827, т. 2; 1828, т. 6 и 8; 1829, т. 11 и 12; 1830, т. 15.
"Северный Меркурий", 1830, №№ 35-37.
"Северная Пчела" 1845, №№ 99-101.
"Воскресный Досуг", 1863, т. 1, №№ 11 и 12.
"СПб. Ведомости", 1863, №№ 26, 42 и 55.
Висковатов, "Биография кн. Цицианова".
"Русская Старина", т. L, стр. 279, 371; т LX, стр. 412; т. LXVI, стр. 140-148, 732; т. LXXIX, стр. 579; т. LXXXII, стр. 137; т. LXXXVIII, стр. 583; т. ХLIII, стр. 210, 11; т. XXX, стр. 223 и сл.; т. LXVII, стр. 504 (501?); т. XLVIII, стр. 528 и др.
"Русский Архив", 1872, 2100, 2170
"19-ый век", II, 1.
"Исторический Вестник", т. XXX, 410 и др., т. XIX, стр. 724 и др., т. LXVII, стр. 528; т. XXXIII, стр 280 и др; т. XXXVIII, стр. 506.
"Сборник Русского Исторического Общ.", тт. 23, 45, 54, 73 и др.
П. Зубов, "Подвиги русских войск на Кавказе", СПб., 1826.
Бутков, "Материалы для новой истории Кавказа), т. II и III.
Князь Павел Дмитриевич Цицианов (Павле Димитрис дзе Цицишвили , 8 (19) сентября 1754, Москва - 8 (20) февраля 1806, близ Баку) - российский военный деятель грузинского происхождения, генерал от инфантерии (1804), один из покорителей Закавказья. Представитель рода грузинских князей Цицишвили.
Павел Цицианов родился в городе Москве в семье Дмитрия Павловича Цицишвили и Елизаветы Багратион-Давиташвили. Предки Цицианова жили в России со времен эмиграции грузинского царяВахтанга VI.
Начал службу в лейб-гвардии Преображенском полку в 1772 году. В 1786 году назначен командиромгренадерского полка, во главе которого и начал с отличием своё боевое поприще во время 2-й турецкой войны в царствование Екатерины.
В 1796 году он по воле императрицы отправился в Закавказье под начальство графа Зубова. В 1797 году вышел в отставку; по воцарении Александра I вновь поступил на службу.
В 1802 году назначен инспектором пехоты на Кавказ, астраханским военным губернатором иглавнокомандующим в только что присоединенной Грузии.
Частью дипломатическим путём, частью оружием он сумел склонить на сторону России разных владетелей Каспийскогопобережья, Дагестана и Закавказья, несмотря на то, что деятельность его осложнилась войной с Персией и затруднялась крайне ограниченным числом войск, которыми он мог располагать: вследствие войны с Наполеоном в Грузию невозможно было посылать подкрепления. Показал себя талантливым администратором, но грузинские историки ставят ему в вину его меры по русификации края, выселение из Грузии всех членовКахетинско-Карталинского Царского Дома.
Памятник Цицианову в Баку
В 1803 году организовал грузинское ополчение из 4500 добровольцев, присоединившееся к русской армии. В 1804 году штурмом взял крепость Гянджу, подчинив Гянджинское ханство, за что был произведён в генералы от инфантерии. Затем он подчинил также Ширванское ханство. Предпринял ряд мер по поощрению ремёсел, земледелия и торговли. Основал в Тифлисе Благородное училище, преобразованное затем в гимназию, восстановил типографию, добивался для грузинской молодёжи права получать образование в высших учебных заведениях России.
Намереваясь установить контроль над Баку, Цицианов осадил его и добился от местного хана обещания передатькрепость русским. В феврале 1806 года должна была происходить церемония мирной сдачи Баку. В сопровожденииподполковника кн. Элизбара Эристова и одного казака Цицианов подъехал к стенам крепости. Когда бакинский ханГусейн-Кули вручал ему ключи от города, Ибрагим-бек (один из приближенных хана) внезапным выстрелом изпистолета убил Цицианова. Был убит и князь Эристов.
Обезглавив Цицианова, хан и его слуги захватили с собой его голову и укрылись в крепости. Потеряв командира, небольшое русское войско вынуждено было отступить. Голову Цицианова Гуссейн-Кули отослал персидскому шаху. Но хан торжествовал недолго: уже в октябре 1806 года, когда русские войска вновь подошли к Баку, Гуссейн-Кули бежал, а его ханство перешло к России.
В 1811 году тело Цицианова было перевезено в Тбилиси и похоронено в Сионском соборе. За три года и пять месяцев своего управления Грузией Цицианов значительно расширил русские владения в Закавказье. Известно также его литературное творчество, переводы с французского различных сочинений, в том числе комедии и стихи.
В 1846 году на месте первоначального захоронения Цицианова у северных ворот Бакинской крепости по распоряжению наместника Кавказа князяМ. С. Воронцова был установлен памятник-обелиск. В советские годы памятник был уничтожен. Ныне на этом месте перед зданием Музея азербайджанской литературы имени Низами Гянджеви расположен парк имени Низами Гянджеви, именуемый в имперские годы Цициановским сквером.
И воспою тот славный час,
Когда, почуя бой кровавый,
На негодующий Кавказ
Подъялся наш орел двуглавый;
Когда на Тереке седом
Впервые грянул битвы гром
И грохот русских барабанов,
И в сече, с дерзостным челом,
Явился пылкий Цицианов…А. С. Пушкин, «Кавказский пленник».
И воспою тот славный час,
Когда, почуя бой кровавый,
На негодующий Кавказ
Поднялся наш орел двуглавый;
Когда на Тереке седом
Впервые грянул битвы гром
И грохот русских барабанов,
И в сече, с дерзостным челом
Явился пылкий Цицианов.
Князь Павел Дмитриевич Цицианов - персонаж малоизвестный. Между тем именно он заложил фундамент того многообразного, жестокого, трагического явления, которое мы называем Кавказской войной. Именно он определил основные черты взаимоотношений России и горских народов на десятилетия вперед, именно он наметил основы и силовой, и мирной политики.
Кавказская война ассоциируется прежде всего с именем Ермолова. Ермолов прекрасно понимал значение Цицианова, считал его своим учителем в кавказских делах и вспоминал о нем постоянно:
- « Со времени кончины славного князя Цицианова, который всем может быть образцом и которому там не было не только равных, ниже подобных, предместники мои оставили мне много труда».
- «Наши собственные чиновники, отдохнув от страха, который вселяла в них строгость славного князя Цицианова...»
- «...Слабость и неспособность начальствовавших здесь после князя Цицианова, человека единственного!»
- «Мне приятно было прочесть и другие книжки, в которых справедливо говорится о славном Цицианове. Поистине после смерти его не было ему подобного. Не знаю, долго ли еще не найдем такового, но за теперешнее время, то есть за себя, скажу перед алтарем чести, что я далеко с ним не сравняюся. Каждое действие его в здешней земле удивительно; а если взглянуть на малые средства, которыми он распоряжал, многое казаться должно непонятным.».
- «Не уподоблюсь слабостию моим предместникам, но если хотя бы немного похож буду на князя Цицианова, то ни здешний край, ни верные подданные Государя нашего ничего не потеряют».
- «Все исчадие здешних царей и владетельных князей одной бешеной собаки не стоит! Много у меня дела, а то бы принялся я за них и припомнил им времена князя Цицианова, которого одна память в трепет приводит».
Ермолов был человек недобрый, тщеславный, склонный к уничижению паче гордости, можно сказать - завистливый, и такое возвеличивание предшественника должно иметь какие-то из ряда вон выходящие причины. Должно быть какое-то редкое совпадение мировосприятий, каких-то существенных черт личности, представлений о том, как именно нужно замирять Грузию и Кавказ.
Тут, очевидно, не только некое совпадение представлений, но и образ действий Цицианова драгоценен для Ермолова как спасительный опыт.
Павел Дмитриевич Цицианов родился 8 сентября 1754 года в Москве. Отец его происходил из очень хорошего грузинского княжеского рода, который уже во времена князя Павла Дмитриевича породнился с последним грузинским царем Георгием XII, женившимся на княжне Цициановой. Но еще при Петре дед князя Павла Дмитриевича выехал в Россию и служил в гусарах при Анне Иоанновне. Отец нашего Цицианова был человеком вполне просвещенным и не менее обрусевшим. Он обучал сына европейским языкам и вообще воспитывал его как русского дворянина.
Семнадцати лет он начал реальную службу прапорщиком в лейб-гвардии Преображенском полку, затем по собственному желанию перевелся в армию и в тридцать лет получил под командование С.-Петербургский гренадерский полк, с которым принял участие во Второй турецкой войне. В 39 лет он был произведен в генерал-майоры - пока довольно заурядная, хотя и вполне успешная военная карьера. Польское восстание 1794 года стало поворотным моментом в его судьбе.
«Он был одарен от природы острым разумом, довольно образован воспитанием, познанием и долговременною опытностью в военной службе, был честным и хотел быть справедливым; но в сем последнем нередко ошибался. При этом был он вспыльчив, горд, дерзок, самолюбив и упрям до той степени, что наконец через то лишился жизни... Считая себя умнее и опытнее всех, весьма редко принимал он чьи-либо советы. Мало было среди его подчиненных таких людей, о которых он имел хорошее мнение. Ежели кому не мог или не хотел делать неприятности по службе, то не оставлял всякими язвительными насмешками, в чем он был весьма остр. Но за подобные ответы ему, даже в шутках, он краснел, сердился, а иногда мстил. Таковой его характер был причиною в молодости его многих для него неприятностей».
Князь Павел Дмитриевич был человеком могучего темперамента, что способствовало формированию полководческого стиля, но и имело, соответственно, свои немалые человеческие издержки.
На Кавказе Цицианов решил вести себя соответственно представлениям местных владетелей - то есть, как восточный деспот, представляющий при этом цивилизованную европейскую державу. Эта двойственность, очевидно, в известной мере соответствовала особенностям личности князя Павла Дмитриевича - с одной стороны, типичного московского барина, екатерининского вельможи (это явствует из писем к нему его близкого друга графа Ростопчина), русского генерала с соответствующими понятиями, с другой - человека, который легко вживался в образ могучего сатрапа, хана над ханами, не останавливающегося ни перед какими средствами для достижения полного повиновения - себе, а соответственно - России. Как увидим, очень схожую модель поведения выбрал и Ермолов.
Вот образец послания Цицианова к одному из владетелей, султану элисуйскому: «Бесстыдный и с персидской душою султан! И ты еще ко мне смеешь писать. Дождешься ты меня к себе в гости, за то, что части дани своей шелком не платишь целые два года, что принимаешь беглых агаларов Российской империи и даешь им кровлю и что Баба-хану с джарцами посылал триста человек войска.
В тебе собачья душа и ослиный ум, так можешь ли ты своими коварными отговорками, в письме изъясненными, меня обмануть? Было бы тебе ведомо, что если еще человек твой придет ко мне без шелку, которого на тебя наложено сто литр в год, то быть ему в Сибири, а я, доколе ты не будешь верным данником великого моего Государя Императора, дотоле буду желать кровию твоею сапоги вымыть».
Однако в донесении Александру после первой карательной акции, которую ему пришлось предпринять, князь Павел Дмитриевич с неподдельным волнением писал, как тяжело ему было решиться зажечь селение, чего никогда в жизни делать не приходилось.
Но это была рациональная установка. Этот парадокс был и у Ермолова, который также жег селения, вешал за ноги мулл, при том, что Грибоедов, отнюдь не исключавший горцев из числа созданий Божьих, писал о ермоловской доброте.
В начале 1804 года, через два года после вступления в должность и через месяц после одного из главных своих воинских достижений - взятия мощного укрепления Ганджа, князь Павел Дмитриевич стал проситься в отставку, хотя обширные планы его отнюдь не были еще реализованы.
Цицианов, действительно, не мог уже похвастаться в эти годы отменным здоровьем, но, не получив отставки, он еще два года активнейшим образом - до момента гибели в Бакинском походе - выполнял самые разнообразные функции, в том числе и возглавлял физически изнурительные экспедиции. Дело было не в «изнеможенном теле», а в нараставшей неуверенности в возможности выполнить свою задачу теми способами, которые он избрал. И с этой точки зрения психологически понятна попытка уйти в момент триумфа - после взятия Ганджи, с одной стороны, а с другой - постепенное нащупывание иных методов.
Очевидно, князь начал осознавать, что в неизбежном тотальном столкновении с наиболее воинственными горскими народами вроде чеченцев и черкесов, обитающих в труднодоступных горах и лесных районах, ни грозными инвективами, ни эпизодическими карательными ударами не достигнуть желаемого результата.
Надо иметь в виду, что жестокость и бескомпромиссность Цицианова распространялась отнюдь не только на ханов. Он был безжалостен к любым проявлениям недовольства среди рядового населения. Когда осетины, доведенные до отчаяния патологическими издевательствами назначенного к ним русского пристава, подняли мятеж, заявляя, что они верные подданные русского царя, но терпеть издевательства местной власти больше не могут, Цицианов, несмотря на сочувственное по отношению к мятежникам донесение генерала князя Волконского, приказал генералу князю Эристову в случае отказа мятежников безоговорочно подчиниться «жестокостью оружия колоть, рубить, жечь их селения, словом при вступлении в их жилища и с ними в дело должно истребить мысль о пощаде, как к злодеям и варварам».
Для стимулирования сельского хозяйства Цицианов предполагал переселить в Грузию крестьян из Малороссии. Он что крайне существенно, фактически подготовил почву для ликвидации института ханства. Но при всех его усилиях край был к моменту его смерти в 1806 году так же далек от подлинного замирения, как и в момент его прибытия
Тут уместно вспомнить декабриста Розена, сказавшего о кавказской драме: «Кажется, что самое начало было неправильное».
Настоящим противником русских на Кавказе была низовая горская стихия, существовавшая по совершенно иным психологическим законам, наблюдавшая печальную судьбу грузинской династии и большинства ханов.
Жесткая и простая метода покорения и управления, как уже говорилось, чем дальше, тем больше вызывала у князя Павла Дмитриевича чувство безнадежности. Он в последние два года настойчиво искал компромиссный вариант.
Отчаявшись достичь своих целей только «грозою» и демонстрацией воинской силы, князь Павел Дмитриевич ищет способы мирного «приручения» и нравственного просвещения «азиатцев». Но делать он это предлагает, ни на йоту не отступая от своего фундаментального тезиса - «азиатец» достоин только презрения, а эталоном для подражания должно выставлять российские нравы и христианские понятия.
Гибель Цицианова тоже какая-то символическая.
Русские двигались через Ширванское ханство, и, при этом случае, Цицианову удалось склонить Ширванского хана присоединиться к России. Хан принял присягу на подданство 25 декабря 1805 года. Из Ширвани князь известил хана Бакинского о своем приближении, требуя сдачи крепости. После весьма трудного перехода через Шемахинские горы, Цицианов со своим отрядом подошел 30 января 1806 г. к Баку.
Щадя людей и желая избежать кровопролития, Цицианов еще раз послал хану предложение покориться, причем ставил четыре условия:
- в Баку будет стоять русский гарнизон;
- доходами будут распоряжаться русские;
- купечество будет гарантировано от притеснений;
- к Цицианову будет доставлен, в качестве аманата, старший сын хана.
После довольно долгих переговоров хан заявил, что готов покориться русскому главнокомандующему и самого себя предать в вечное подданство Русскому Императору
Ввиду этого, Цицианов обещал оставить его владельцем Бакинского ханства. Хан согласился на все условия, поставленные князем, и просил Цицианова назначить день для принятия ключей.
Князь назначил 8 февраля. Рано утром отправился он к крепости, имея при себе 200 человек, которые должны были остаться в Баку, в качестве гарнизона. За полверсты до городских ворот ожидали князя бакинские старшины с ключами, хлебом и солью и, поднося их Цицианову, объявили, что хан не верит в полное свое прощение и просит князя о личном свидании. Цицианов согласился, отдал назад ключи, желая получить их из рук самого хана, и поехал вперед, приказав следовать за собой подполковнику князю Эристову и одному казаку.
Шагов за сто до крепости, вышел на встречу Цицианова Гуссейн-Кули-хан, сопровождаемый четырьмя бакинцами, и в то время, как хан, кланяясь, подносил ключи, бакинцы выстрелили; Цицианов и кн. Эристов упали; ханская свита бросилась к ним и стала рубить их тела; в то же время с городских стен открылся артиллерийский огонь по нашему отряду.
Этот поступок хана резко отличался от поведения смелого и гордого воина, гянджинского Джавад-хана. Присягнув персидскому шаху, он оставался верен ему и мужественно защищал крепость.
Гусейнкули хан отрубленную голову князя отослал персидскому шаху, а тело было захоронено в ограде единственной на то время в Баку церкви христианской - армянской Св. Богородицы.
Генерал Булгаков, взявший Баку в том же 1806 г., предал прах его погребению в Бакинской Армянской церкви, а управлявший в 1811-1812 гг. Грузией маркиз Паулуччи перевез его в Тифлис и похоронил в Сионском соборе. Над могилой Цицианова воздвигнут памятник с надписью на русском и грузинском языках.
Памятник Цицианову в Баку
В 1846 году в Баку был установлен памятник" на вечную память" , который расположили в ста метрах от места убийства, в конце Цициановской улицы (Али Байрамова в 1923-1993 годах, с 1993 г. Тебриза Халилбейли), на границе форштадта у шамахинской дороги.
Помещается на том месте, где убит 8 февраля 1806 года, на расстоянии 100 шагов от Шемахинских крепостных ворот.
Инициатором установки памятника был Наместник на Кавказе и главнокомандующий кавказскими войсками, великий князь Михаил Семенович Воронцов. Сооружен же памятник был на средства армянина Томаса Айвазова.
Памятник представлял собой пирамидальную колону на пьедестале, с изображением на нем кинжала и пистолета и стоит на пьедестале, к которому ведут 2 лестницы."
Вот что пишет в своей книге "Сады и Парки..." Гасанова А.А.
"Цициановский сквер располагался в центральной части Баку у подножья Базарной улицы. С этой улицы, одной из наиболее многолюдных в городе, открывался хороший вид на зеленый сквер и окружающее пространство. Каменнная лестница полукруглой формы ландшафтные качества участка. Расположив сад курдонером, в окружении зданий и удачно связывала пространство сквера и пространство улицы. Красивая баллюстрада над подпорной стенкой, зеркало бассейна и расположенный рядом с лестницей фонтан создавали выразительный колорит Цициановского сквера и гармонировали с его зелеными насаждениями.
Безусловной заслугой архитектора Гаджибабабекова является органическое включение в композицию сквера малых архитектурных форм. Архитектор удачно использовал прилегающих улиц, он сумел "изолировать" зеленое пространство и придать ему интимный характер путем группировки деревьев и кустарников в виде кулис, располагая зеленые насаждения параллельно друг другу, достигалась многоплановость перспективы. Вместе с тем, они закрывали несущественное и, - наоборот, улучшали восприятие наиболее выиграшных панорам. Другое важное обстоятельство - за счет кулис существлялось притенение других растений от действия лучей палящего солнца, что отвечало жаркому климату южного города.
Цициановский сквер занимал важное узловое место в городе - на границе между форштадтом и Шемахинской дорогой. Его возникновение было связано не только с открытием в 1846 году памятника князю Цицианову, но и наличием здесь "чистой воды из Ханского родника". Рядом с памятником размещался построенный в 60-х годах огромный каменный резервуар, предназначавшийся для снабжения водой жителей форштадта.
Таким образом имелись благоприятные условия для озеленения территории хотя и небольшой по площади (примерно 0,6 га), но очень важной по своему пространственному положению. Уже в начале 80-х годов сквер почти полностью сформировался и представлял собой цветущий сад с живописнопрорисованным зеленым партером. На этот сквер открывался интересный обзор не только с верхней террасы Базарной улицы, но и с окон расположенного поблизости двухэтажного караван-сарая.
Цицианов не вызывал, конечно, любви на Кавказе, как и все покорители и колонизаторы Кавказа.
Жестокое покорение Гянджи, покорение Баку
После смерти кн. Цицианова Джумшуд Мелик-Шахназаров забросал доносами Петербург: "Мы, мелики, более их отличались в сражениях и были достойны высших наград и милостей, но закоренелая в сердце покойного князя Цицианова ненависть к народу армянскому не дозволили ему донести до всемилостивейшего государя про утомительную службу и старание наше"
Грузинские историки ставят ему в вину его меры по русификации края, выселение из Грузии всех членов Кахетинско-Карталинского Царского Дома. Например, Павел Дмитриевич Цицианов направлял своим землякам-грузинам следующие послания: «Неверные мерзавцы! Вы, наверно, считаете, что я грузин... Я родился в России, там вырос и душу русскую имею. Дождетесь вы моих посещений, и тогда не дома я ваши сожгу, вас сожгу, из детей и жен ваших утробу выну...».
А вообще, мне кажется интересно – грузины, которые занимают высокие должности в России, становятся более русскими, чем сами русские. Пример – Сталин, Берия.
А может и не только грузины….. ИМХО
А памятник Цицианову снесли большевики, зачем, трудно понять.
Но я думаю, что не из-за добрых побуждений, думая о пострадавших во времена колонизации жителях Гянджи и Шемахи.
Цицианов, Павел Дмитриевич (князь, 1754 -1806) - генерал от инфантерии. В 1786 г. назначен командиром СПб. гренадерского полка, во главе которого и начал с отличием свое боевое поприще во время 2-й турецкой войны в царствование Екатерины. В 1796 г. он по воле императрицы отправился в Закавказье под начальство гр. Зубова. В 1797 г. вышел в отставку; по воцарении Александра I вновь поступил на службу; в 1802 г. назначен инспектором пехоты на Кавказ, астраханским военным губернатором и главнокомандующим в Грузии. Частью дипломатическим путем, частью оружием он сумел склонить на сторону России разных владетелей Каспийского побережья, Дагестана и Закавказья, несмотря на то, что деятельность его осложнилась войною с Персией (см. Персидские войны России) и затруднялась крайне ограниченным числом войск, которыми он мог располагать: вследствие войны с Наполеоном в Грузию невозможно было посылать подкрепления. В начале 1806 г. Ц. предпринял экспедицию против крепости Баку, к которой в то же время подошла с моря эскадра Завалишина. Бакинский владелец, Гуссейн-хан, заявил согласие сдаться; доверчивый Ц., в сопровождении лишь двух человек, подъехал к самым стенам крепости, чтобы принять ее ключи, но тут был изменнически убит, а войска наши, потеряв своего главного начальника, отступили. Впоследствии (1811 г.) прах Ц. был перевезен в Тифлис и похоронен в Сионском соборе. Ср. Дубровин, "Закавказье от 1803 по 1806 г." (СПб., 1866); Зубов, "Описание достопамятных происшествий в Армении" (СПб., 1811); его же, "Подвиги русских войск в странах кавказских"; "Жизнь князя Цицианова" (М., 1823).
"Брокгауз и Ефрон"
И воспою тот славный час,
Когда, почуя бой кровавый,
На негодующий Кавказ
Подъялся наш орел двуглавый,
Когда на Тереке седом
Впервые грянул битвы гром
И грохот русских барабанов,
И в сече, с дерзостным селом
Явился пылкий Цицианов…
А. С. Пушкин. «Кавказский пленник».
Одной из самых интересных и противоречивых фигур в кавказской политике Российской империи на рубеже двух столетий – XVIII – XIX – был князь Павел Дмитриевич Цицианов (1754 - 1806). Именно Цицианову, представителю рода грузинских князей Цицишвили, Россия во-многом обязана присоединению значительной части современной Грузии и подчинения рядя мусульманских ханств Северного Азербайджана. Причём очень часто Цицианов брал на себя инициативу, действовал на свой страх и риск, не имея соответствующих полномочий. Действовал он с поразительным размахом, понимая стратегическую важность выполняемой им на Южном Кавказе миссии. Это был один из выдающихся российских государственных деятелей, о которых следует помнить потомкам.
Род Цицианова, как и многие другие грузинские семьи, переселился в Российскую империю после 1725 года, спасаясь из родного края, где свирепствовали то османы, то турки. С этого момента Россия стала их Родиной. Род Цицианова был весьма древним, происходившим из картлинских и кахетинских князей, будучи по женской линии в родстве с грузинскими царями. Первым княжеский титул получил ещё при царице Тамаре Великой (правила в 1184 - 1209/1213 гг.) Захарий Панаскетели. Его потомки занимали в Грузии важные государственные должности и отличались в войнах с турками, персами, горскими племенами и во внутренних междоусобицах. Его предки носили фамилию Панаскетели, затем Цицишвили, уже в российском подданстве – Цициановы.
Родился Павел Цицианов 8 (19) сентября 1754 года в Москве. Его прадед Паата Цицишвили (Павел Захарьевич Цицианов) приехал в Россию вместе с царем Вахтангом VI, который уехал в Россию из-за масштабного турецкого наступления. Князь получил поместье и служил России в чине капитана в Грузинском гусарском полку. Отец, Дмитрий Павлович, был придворным и служил в гражданской области. Мать была урожденной княжной Елизаветой Михайловной Давидовной. Двоюродная сестра будущего кавказского наместника – Мариам (Мария) Георгиевна Цицишвили, стала последней грузинской царицей, будучи женой царя Георгия XII.
До Кавказа
Воспитанный в довольно небогатой семье княжич, согласно родовой традиции, готовился к военной службе. Поэтому хорошо знал военную , ратную родословную семьи, благо гордиться было чем. В жизни приходилось надеяться только на себя, к числу состоятельных и известных, род Цицианова в России не принадлежал. Начал службу в лейб-гвардии Преображенском полку в 1772 году, начиная с прапорщика. Павел Цицианов старался, себя не жалел. Отличался напористостью, упорством, исполнительностью и требовательностью. Требовательность в нём в дальнейшем разовьется до жестокости, зачастую необходимой, если учесть реальную ситуацию на Кавказе.
В 1786 году Цицианов назначен командиром Санкт-Петербургского гренадерского полка. То, что он стал в тридцать с небольшим лет командиром полка, говорит о его личности многое. Прежде всего о том, что служил Цицианов примерно, являясь образцом для других командиров. В русско-турецкой войне 1787-1791 гг. Цицианову можно сказать повезло, он служил под началом восходящей звезды русской армии – Александра Суворова. Своё боевое поприще он начал с отличием, познав победы под Фокшанами, Рымником и Измаилом. Кроме того, он отличился под Хотиным, отражая вражескую вылазку. В суворовской переписке фамилия Цицианова встречается не один раз. И всегда Суворов отмечал его как командира энергичного, умелого. Правда, надо сказать, что в «золотой век» побед русского таких командиров в русской армии было предостаточно.
Ещё один раз под началом Суворова уже генерал-майору Цицианову удалось послужить в Польше в 1794 году, во время подавления восстания Тадеуша Костюшко. Отряд Цицианова прикрывал от мятежников Белоруссию. В самом начале кампании он умело отстоял Гродно, важный в военно-стратегическом отношении город. Польские повстанцы при поддержке местной шляхты в тот период пытались расширить восстание, разжечь его очаги в Литве, Белоруссии, Украине. Для этого на восток посылали многочисленные отряды. 24 августа 1794 года Цицианов принял первый самостоятельный бой: под Любанью он, имея гораздо меньшие силы, полностью разгромил 5-тыс. отряд варшавского генерала Стефана Грабовского, который форсировал Западный Буг и пытался прорваться к Минску. Цицианов решительно навязал противнику бой, не дав ему отступить. Польский отряд понес большие потери и был рассеян, оставив русским солдатам весь обоз и артиллерию. Эта победа показала полководческий талант Цицианова. Не случайно Суворов в одном из приказов по армии писал: «… Сражаться решительно, как Цицианов».
Цицианов в Польскую кампанию смог отличиться в бою ещё один раз. Русские войска вели мобильную войну, преследуя польские бандформирования. Польские отряды не могли противостоять русским войскам в открытом бою, даже имея численное преимущество, терпели поражения. Но разгромленные и рассеянные, снова объединялись, создавая опасность для тыловых подразделений, российской администрации. Отряд Цицианова настиг соединение «генерал-майора литовских войск» Павла Грабовского в приграничном районе Царства Польского. В скоротечном бою поляки были разбиты. Цицианов преследовал противника, до его полного рассеяния.
Успешное командование Цицианова войсками во время Польской кампании была замечено в российской столице. Императрица Екатерина II наградила его орденом Св. Георгия III степени. Кроме того, он получил крупное поместье в Минской губернии с 1500 крепостных крестьян, что сделало его крупным помещиком. Польские победы предопределили и дальнейшую карьеру Цицианова. В скором времени он получит назначение на Кавказ, куда он давно стремился.
Общее положение дел на Кавказе
С давних пор христианские народы Грузии и Армении тяготели к Руси-России. Южнокавказские государства, исторически раздробленные на небольшие царства, ханства и княжества, которые постоянно враждовали с друг другом, просто не могли противостоять таким великим мусульманским державам, как Персия и Османская империя. Стоял вопрос о самом существовании христианских народов на Кавказе.
Перед Грузией стоял выбор: быть полностью порабощённой империями Востока, потеряв значительную часть национальной идентичности, или перейти под власть единоверной и доброжелательной России. Многие народы Кавказа именно в русских видели спасителей и защитников от персидских и турецких захватчиков. В России же многие государственные мужи осознавали необходимость присоединения кавказских земель к России. Кавказские горы были своеобразной естественной границей России на этом стратегическом направлении. Кроме того, Кавказ был отличным опорным плацдармом для расширения влияния на Восток. Россия получала значительные куски побережья сразу двух морей – Чёрного и Каспийского. Тем более, что Турция была давним историческим врагом России, с которым велись одна за другой ожесточённые войны. Одновременно с вытеснением османов из Причерноморья, шел процесс и проникновения России на Кавказ.
Всё это привело к тому, что 1783 году был заключен Георгиевский договор между Россией и Восточной Грузией. Картли-Кахетия переходила под протекторат России. Однако сразу две тяжёлые войны – русско-турецкая 1787-1791 гг. и русско-шведская 1788-1790 гг., отвлекли внимание Петербурга от Кавказа. Последнее десятилетие 18 столетия было очень кровавым даже для Кавказа, где войны, различные междоусобные конфликты были обыденным делом. Грузии угрожали нашествием Персия и Турция. Опустошительные набеги часто совершались из Дагестана и ханств Северного Азербайджана. Тысячи людей гибли, других уводили в рабство.
В Иране в ходе кровавой междоусобной войны власть захватил Ага Мохаммед Шах (1741-1797), прозванный «Ахта-хан», то есть Скопец-хан. Он в юном возрасте был оскоплён, став евнухом. Эта физическая травма привела к деформации психики, сделала его человеком злобным и безжалостным. Но он одновременно был талантливым полководцем. После смерти Карим-хана в 1779 г. Ага-Мухаммед возглавил тюркское племя каджаров, подчинил себе Мазендеран и Гилян и выступил против династии Зендов. В 1785 г. он захватил тогдашнюю столицу – Исфахан. Город подвергся настолько страшному разгрому, что отметили современники, хотя жестокостями тогда людей было трудно удивить. Ага Мохаммед захватил ещё несколько важнейших городов и сделал через некоторое время столицей Тегеран. В 1794 г. после пятимесячной осады был штурмом взят последний оплот Зендов – Керман. По приказу шаха большинство его жителей было перебито, 20 тыс. мужчин ослеплено, тысячи женщин отданы на потеху воинам.
В 1795 г. Ага-Мухаммед с 60-тыс армией перешёл Аракс и вторгся в Закавказье. Страшному разгрому подверглись Карабахское, Шекинское и другие ханства. Ага-Мухаммед потребовал от владыки Картли-Кахетинского царства Ираклия II отказаться от союза с Россией и подчиниться Персии. В случае отказа угрожал сделать «… из крови российских и грузинских народов реку текущую». Ираклий II, надеясь на помощь России, мужественно отказался выполнять это требование.
Однако помощь могла подоспеть только в ноябре. Да и грузины смогли собрать только 5-7 тыс. отряд, включая войска имеретин во главе с царем Соломоном II, а царь надеялся собрать 40-тыс. ополчение. Большинство грузинских царевичей предпочло отсиживаться в своих уделах, другие прислали только часть своих дружин. Многие грузинские князья (тавады) предали своего царя, не привели воинов.
35-тыс. персидская армия во главе с шахом уже в начале сентября была на подступах к Тбилиси. Ираклий, а тогда ему было 75 лет, все же решил, несмотря на малочисленность своего войска, принять бой. 10 (23) сентября в битве у Соганлуга грузины разгромили передовые части персидской армии. Встретив столь яростное сопротивление, враг заколебался. Опасаясь встретить сильное грузинское войско, персы уже стали думать об отступлении. Но предатели грузинского народа сообщили о малочисленности защитников Тбилиси. 11 (24) сентября на Крцанисском поле состоялась одна из самых трагических битв в истории Грузии. Грузинский отряд грудью встретил многочисленные полчища противника и дрался до последнего, почти все защитники столицы пали в этой битве. Сам Ираклий II в разгаре битвы был окружен и уже готовился принять смерть, но его спас внук царевич Иоанн, который со своими воинами пробился к деду и вывел его из боя.
Персы ворвались в Тбилиси, и город был подвергнут страшному разгрому. За девять дней пребывания в городе персидские воины почти полностью разграбили и разрушили грузинскую столицу. Храмы и дворцы были осквернены и разрушены, погрому подверглись пушечный завод, арсенал, монетный двор, все значительные здания. Тех жителей, которых не убили, увели в рабство (главным образом женщин и детей). Опустошению подверглись и многие районы страны. Погром, учинённый в Грузии, обрадовал не только персов и соседние с Картли-Кахетией ханства, но и Турцию и Францию. В Стамбуле и Париже расценили разгром Тбилиси, как поражение их соперницы - Российской империи.
Русско-персидская война 1796 года
Императрица Екатерина II, как только получила известие о трагедии в Тифлисе (Тбилиси), отдала приказ помочь Ираклию, как вассалу российского престола. Россия объявила Персии войну. По повелению российского правительства в Восточную Грузию и Дагестан (дагестанские правители, опасаясь вторжения персов, также попросили помощи) были направлены первые соединения: 3 батальона пехоты – около 3 тыс. штыков при 6 орудиях, и около 1 тыс. конницы (в основном, это были казаки и калмыки).
В 1796 году была сформирована Кавказская армия в составе трёх корпусов: Главного, Кавказского и корпуса генерал-поручика Булкакова. В армии было 21 тыс. человек. включая 9 тыс. конницы. Для боевых действий против Персии был направлен отдельный Каспийский экспедиционный корпус (около 13 тыс. человек) под началом Валериана Зубова. В его состав входили Каспийская флотилия, дагестанский отряд генерала Савельева и русские войска в Грузии. Ближайшим помощником Зубова стал князь Павел Цицианов.
Второй Персидский поход, как и Первый, который предпринял император Пётр в 1722-1723 гг., был успешным. Русские войска 10 мая 1796 года штурмом взяли Дербент, в июне – без боя заняли Кубу и Баку. В середине ноября уже 35-тысячный русский корпус достиг района слияния рек Куры и Аракса, и был готов продолжать наступление вглубь Персии. Однако смерть Екатерины II перечеркнула все блестящие перспективы Второго Персидского похода. В этом отношении этот поход разделил судьбу Персидского похода 1722-1733 года, когда смерть Петра Алексеевича не позволила России присоединить к себе обширные территории каспийского побережья и закрепиться в Персии.
Павел Цицианов в походе отвечал за «экспедиционную политику». Именно он убедил бакинского Гуссейн-Кули хана присягнуть на верность российской императрице. В 1796 году – начале 1797 года Цицианов исполнял должность коменданта Бакинской крепости. Когда император Павел отозвал войска из Закавказья, Цицианов временно остался не у дел и вышел в отставку.
Присоединение Грузии к России
С выводом русских войск из Закавказья там снова стала складываться критическая обстановка. Ага-Мухаммед собрал 60-тыс. армию и готовился снова разгромить Грузию. Персы вторглись в Карабах, взяли крепость Шушу. Область подверглась кровавому опустошению. Однако шаха убили собственные же командиры, которых незадолго до этого он приказал казнить. Это спасло Грузию, персы ушли домой. Но такой исход мог стать только временной передышкой перед новым разгромом Закавказья.
В январе 1798 года скончался на 78-м году жизни царь Ираклий II. После смерти Ираклия трон достался его сыну, Георгию XII, который продолжил политику отца по сближению с Россией. Не имея сил бороться с Ираном и внутренними усобицами, Георгий XII попросил императора Павла I о принятии Грузии в подданство Российской империи. 22 декабря 1800 года Павел Петрович подписал манифест о присоединении Картли-Кахетинского царства к России. Накануне этого события в Грузию прибыли русские войска под командованием генерала Лазарева. Вместе с ними в Грузию прибыл и российский полномочный министр при грузинском царе Коваленский. Лазарев и Коваленский сосредоточили в своих руках управление Восточной Грузией.
Император Александр Павлович 12 сентября 1801 года подтвердил решение отца, издав соответствующий манифест. Восточная Грузия стала частью Российской империи. Во втором своем манифесте касательно Грузии, Александр сообщил о лишении прав всех царствующих ранее династий на грузинский трон.
Возвращение Цицианова на службу
Император Александр Павлович был обеспокоен ситуацией в Закавказье. Грузии угрожала опасность со стороны Персии. Кнорринг, назначенный правителем Грузии, возбудил недовольство местного населения, не мог решить проблему набегов лезгин. Поэтому Кнорринг и Коваленский были отозваны, а главнокомандующим в Восточную Грузию назначен генерал-лейтенант князь Цицианов.
На Кавказе требовался человек решительный и в тоже время знающий местную ситуацию, умеющий подчинять феодальных владетелей, говорить на их языке. На выборе императора сказалась и позиция самого Цицианова. Он не раз высказывал её при дворе: «В Азии все убеждения и переговоры суть ничто, а сила – всё. Такой силой на Кавказе должна стать только Россия…». У Цицианова было и своё отношение к восточным правителям, неважно каким, будь это повелитель Персидской державы, или феодал имевший под своей власть десяток аулов. Цицианов, получивший европейское воспитание, видел в них людей, которые осуществляют свою власть в соответствии с варварскими традициями. Поэтому бороться и вести с ними дела надо, не по европейским правилам, а в соответствии с их традициями. К примеру, как это делал Чингисхан или «железный хромец» Тимур. Цивилизацию на Востоке, по мнению Цицианова, надо было нести на штыках.
Надо отметить, что император Александр Павлович долго колебался в грузинском вопросе. Он передоверил решение по нему Государственному совету и т. н. «молодым друзьям» (Негласному комитету). Это были Строганов, Кочубей, Новосильцев и Чарторыйский. Можно сказать, что они представляли «либеральное» крыло того времени в России. «Либералы» были против присоединения Грузии к России. Они настаивали, что главной задачей Александра должно быть не расширение империи, а внутреннее благоустройство России.
Но в Госсовете преобладали «имперские орлы» Екатерины II во главе с Платоном Зубовым. По их мнению, Грузию надо было удержать из-за нескольких причин. Во-первых, во имя достоинства империи. В мире Восточную Грузию уже считали русской и отступать от присоединения было нельзя, это был урон достоинству Российской империи. Во-вторых, отмечалось, что внутренние конфликты ведут это ослабленное православное царство, которое к тому же находится во враждебном окружении, к усобицам, хаосу и гибели. Грузия не могла устоять без внешней помощи. В-третьих, Грузию нужно было присоединить к России, чтобы обеспечить спокойствие южных границ империи. Отмечалось также наличие в Грузии богатых рудников.
«Имперцы» вышли победителями в схватке с «либералами». Волю России на Кавказе должен был воплотить в жизнь князь Цицианов. 11 сентября 1802 года он был назначен главнокомандующим русскими войсками на Кавказе, как на Северном, так и на Южном. Кроме того, он получил должности инспектора на Кавказской пограничной укрепленной линии, военного губернатора Астрахани и главнокомандующим в Грузии.
Многие исследователи отмечают, что в тот период времени, Александр Павлович сделал наилучший выбор, назначив Цицианова на должность главнокомандующего на Кавказе. Он был храбрым полководцев и одновременно умелым администратором, который сочетал европейское образование и знание местных условий. К этим качествам добавлялась кипучая энергия, политическая воля, острый ум, решительность и твердость.
Продолжение следует…
