Мёдова А.А. Понятие времени и его значение для модели сущности человека. Сравнительный анализ концепций И.Канта и Мориса Мерло-Понти. И. Кант: Чувственность и ее всеобщие формы — пространство и время Биография И. Канта

Т. И. Ойзерман

КАНТОВСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ

Основоположения философии Канта, согласно которому чувственные восприятия пространства и времени, поскольку они являются восприятиями беспредельного, всеобщего, носят не эмпирический, а априорный характер, так как только априорному имманентны всеобщность и необходимость. Физические пространство и время Кант интерпретирует как эмпирические, т. е. отнюдь не беспредельные, а всегда ограниченные, локализованные. Обращение Земли вокруг собственной оси совершается в гораздо меньшее время, чем ее обращение вокруг солнца. Жидкое состояние материи предшествует во времени всем другим ее состояниям. Это примеры самого Канта, который также нередко ссылается на различные возрастные периоды жизни человека. В лекциях по географии Кант постоянно оперировал понятиями эмпирического пространства, эмпирического времени. Игнорирование или недооценка кантовских положений об эмпирической реальности пространства и времени и, стало быть, их независимости от познающего убъекта - грубое искажение не только трансцендентальной эстетики, но и всей философии Канта в целом.

Die Grundsätze der Philosophie Kants, nach denen die sinnlichen Wahrnehmungen von Raum und Zeit, insofern sie die Wahrnehmungen des Grenzenlosen, des Allgemeinen sind, sind nicht empirischen, sondern apriorischen Charakters. Denn nur dem Apriorischen sind die Allgemeinheit und die Notwendigkeit immanent. Raum und Zeit als physische Erscheinungen interpretiert Kant als empirische, d. h. durchaus nicht grenzenlose, sondern als begrenzte und lokalisierte Phänomene. Die Drehung der Erde um ihre Achse erfolgt in einer viel K kürzeren Zeit, als ihre Drehung um die Sonne. Der diffuse Zustand der Materie geht allen anderen ihren Zuständen voraus. Es sind die Beispiele von Kant selbst, der auch nicht selten auf verschiedene Altersperioden des menschlichen Lebens verweist. In seinen Vorlesungen zur Landeskunde hat Kant ständig mit Begriffen des empirischen Raums und empirischer Zeit operiert. Die Nichtbeachtung oder Unterschätzung dieser Kantischen Sätze über die empirische Wirklichkeit von Raum und Zeit und also ihre Unabhängigkeit vom erkennenden Subjekt führt zu einer groben Entstellung nicht nur der transzendentalen Ästhetik, sondern auch der ganzen Philosophie Kants überhaupt.

Ключевые слова: «критическая философия», пространство, время, априорное чувственное созерцание.

Key words: “critical philosophy”, space, time,

sensible intuition a priori

Отправным пунктом «критической философии» является положение о субъективном, априорном характере пространства и времени. Таково основное положение диссертации Канта, защищенной им в 1770 г. В этой работе «О форме и принципах чувственно воспринимаемого и умопостигаемого мира» Кант утверждает, что «время есть абсолютно первый формальный принцип чувственно воспринимаемого мира» . Он разъясняет, что время есть условие возможности чувственных восприятий и, следовательно, первичное по отношению к чувственно воспринимаемым предметам. Хотя Кант еще не называет время априорным чувственным созерцанием, но такое понимание времени фактически уже наличествует в диссертации.

Понятие пространства формулируется в диссертации с еще большей определенностью, так как его отношение к предметам внешнего мира непосредственно зримо. И Кант утверждает, что «возможность внешних восприятий как таковых предполагает понятие пространства, а не создает его». Тут же разъясняется, что «понятие пространства есть чистое созерцание, так как это понятие единичное, не составленное из ощущений; пространство - основная форма всякого внешнего ощущения» . Поскольку чистое созерцание противопоставляется ощущениям, т. е. эмпирическим данным, постольку не приходится сомневаться, что речь идет об априорном чувственном созерцании.

Далее поясняется, что пространство не есть нечто объективное и реальное, оно субъективно и идеально, ибо проистекает из природы нашего ума. То же относится и ко времени, хотя оно и не упоминается в данном контексте.

Настойчивое подчеркивание субъективности пространства и времени сочетается в диссертации с вполне определенным признанием их объективности, реальности. Это представляется, во всяком случае, на первый взгляд, противоречием, внутренней рассогласованностью воззрений Канта. В действительности же речь идет об эмпирической реальности пространства и времени, т. е. реальных условиях, в которых протекает человеческая жизнь, в которой прожитые людьми годы (и соответственно, детство, юность, жизнь взрослого человека, старость) представляют собой не чистые созерцания, а вполне эмпирически фиксируемый факт. Поэтому Кант пишет: «Хотя понятие пространства как некоторого объективного и реального сущего или свойства есть продукт воображения, тем не менее по отношению ко всему чувственно воспринимаемому оно не только в высшей степени истинно, но и есть основание всякой истины в области внешних чувств» . Следует, правда, учитывать, что объективное у Канта имеет два существенно отличных друг от друга значения. Аподиктически всеобщее (а таковы, по Канту, и пространство, и время) объективно в том смысле, что оно общезначимо. Это, так сказать, гносеологическая объективность, родственная общепринятости. Второе значение объективности - существование безотносительно к человеческому сознанию. И там, где Кант говорит об эмпирической, лишенной аподиктической всеобщности, пространстве и времени, имеется в виду именно этого рода объективность, которую обосновывают как материалисты, так и идеалисты (в том числе и объективные идеалисты).

Известно, что география, которую Кант преподавал в университете наряду с основными философскими дисциплинами, была основным источником многообразных знаний философа о жизни людей в разных странах. И гео-

графические познания Канта убедительно свидетельствовали как об эмпирической реальности времени, на разных этапах которого происходили великие географические открытия, о которых рассказывал философ1.

Здесь, однако, не может не возникнуть вопрос: могут ли как-то быть согласованы эти противоположные друг другу утверждения. На мой взгляд, они не просто согласуются, но и дополняют друг друга, если признать, что каждое из них односторонне выражает действительное положение вещей. Это значит, что если мы трактуем пространство и время как категории, т. е. понятия, имеющие основополагающее значение, мы не можем не признать, что в ходе развития познания эти понятия существенно обогащались, изменялись, и современное естествознание (в частности теория относительности и квантовая физика) далеко ушли от ньютоновского представления о пространстве и времени, с которым полностью соглашался Кант, интерпретируя его, правда, по-своему.

Таким образом, пространство и время как категории действительно представляют собой субъективные формы чувственного восприятия предметной реальности, хотя Кант не считал, что эти понятия изменяются, развиваются в процессе познания. Он, напротив, считал их неизменными. Но это не мешало ему увидеть субъективную их сторону, присущую категориям познания. А то обстоятельство, что он определял пространство и время как чистые априорные созерцания, делало принципиально необходимым отличать их от эмпирического восприятия пространства и времени. Последние, как постоянно подчеркивал философ, не обладают аподиктической всеобщностью, а значит, и бесконечностью (беспредельностью), с которыми связано понятие априорности. Эмпирические восприятия пространства и времени в большей или меньшей мере неизбежно локализованы.

Здесь возникает новый вопрос: есть ли гносеологическая необходимость интерпретировать пространство и время как априорные, т. е. аподиктически всеобщие, бесконечные, а поэтому и не укладывающиеся в рамки всегда ограниченного опыта, т. е. доопытные, согласно учению Канта?

1 Однако не только география, не только естествознание убеждали Канта в объективной реальности пространства и времени. Об этом же свидетельствовал обыденный опыт, здравомыслие, которые Кант нисколько не игнорировал. Так, например, Кант пишет: «...многолетний опыт научил меня тому, что проникновение в изучаемую нами материю не может быть насильственным...» . В другом письме он замечает: «.жизнь коротка, особенно в той ее части, которая остается после прожитых 70 лет» . И еще одно немаловажное замечание: «.старость больше всего мешает разработке отвлеченных идей» . И еще одно высказывание, относящееся к 1783 г.: «Я уже слишком стар.» . Не приходится сомневаться в том, что Кант здесь говорит об объективном времени, абсолютно независимом от человека и человечества. Сошлюсь на высказывания естественнонаучного характера в письмах Канта: «.невозможность perpetum mobile, как доказала механика» , «.я вижу млечный путь как беловатую полосу, световые лучи каждой из находящихся в нем звезд необходимо должны доходить до моих глаз. Но представление о нем лишь ясно, отчетливым же оно становится лишь благодаря телескопу, потому что теперь я вижу отдельные звезды, находящиеся в этом млечном пути» . А вот другое рассуждение: «. если бы земля была плоской, то полярная звезда должна была бы находиться одинаково высоко, но так не бывает, следовательно, земля не плоская» . Все эти высказывания свидетельствуют о том, что пространству и времени, по Канту, присуща эмпирическая, объективная реальность.

Кант, как уже указывалось, соглашаясь с Ньютоном, истолковывает его представления о пространстве и времени с позиций трансцендентального идеализма. Ньютон разграничивал физическое и математическое пространство и время. Кант истолковывает физическую реальность пространства и времени как ограниченную, эмпирическую реальность, которая дана нам вместе с чувственными восприятиями, вполне признавая их онтологическую объективность. Иное дело математическая реальность пространства и времени; она отличается аподиктической всеобщностью и, следовательно, бесконечностью, которая недоступна чувственным восприятиям. Именно такое понимание пространства и времени лежит, согласно Канту, в основе геометрии и математики в целом. Это значит, что пространство и время субъективны, априорны лишь постольку (и потому), поскольку они аподиктически все-общны. Если же их не считать таковыми, т. е. рассматривать их как чувственно воспринимаемые, то они как эмпирическая реальность существуют безотносительно к сознанию людей. С этой точкой зрения можно, пожалуй, согласиться, не соглашаясь с кантовским толкованием чувственно воспринимаемой реальности как совокупности человеческих представлений.

Ньютон наряду с физическим и математическим пространством и временем выделяет также абсолютное пространство и абсолютное время как некую изначальную реальность - вместилище всех природных вещей. Понятие абсолютного пространства и абсолютного времени встречается и у Канта, но он не придает им сколько-нибудь существенного значения, хотя и у него пространство и время подобны вместилищу всей чувственно воспринимаемой реальности, или природы, которую трансцендентальный идеализм интерпретирует в основном субъективистски.

Новое понимание пространства и времени, высказанное в диссертации 1770 г., получает систематическое развитие в «Критике чистого разума». В ней разъясняется, что посредством «внешнего чувства» мы представляем себе предметы как находящиеся в пространстве, вне нас. Посредством «внутреннего чувства», т. е. интроспекции, мы представляем себе явления как находящиеся во временных отношениях. Внешний опыт становится возможным благодаря представлению о пространстве, внутренний опыт имеет своей априорной предпосылкой время. «Пространство есть необходимое априорное представление, лежащее в основе всех внешних созерцаний... пространство следует рассматривать как условие возможности явлений, а не как зависящее от них определение»2 . Поскольку пространство воспринимается как бесконечно данная величина, то такое восприятие не может быть эмпирическим: это - априорное созерцание. Если же оно воспринимается как конечное, имеющее границы, то такое восприятие носит эмпирический характер. Эмпирическое пространство объективно, хотя оно есть чувственно данное. Это обстоятельство важно подчеркнуть, так как Кант нередко истолковывает объективное в гносеологическом смысле, говоря об a priori объективном и имея при этом в виду безусловную всеобщность представления, его общезначимость. В данном случае объективность понимается онтологически, как то, что

2 Далее Кант указывает: «Пространство есть не что иное, как только форма всех явлений внешних чувств, пространство охватывает все вещи, которые являются нам внешне, но мы не можем утверждать, что оно охватывает все вещи сами по себе независимо от того, созерцаются ли они или нет, а также независимо от того, каким субъектом они созерцаются» .

существует безотносительно к сознанию. Однако Кант далеко не всегда отчетливо разграничивает эти аспекты объективности. Поэтому он, например, пишет: «...наши истолкования показывают нам реальность (т. е. объективную общезначимость) пространства в отношении всего, что может встретиться нам вне нас как предмет.» .

Время, подобно пространству, определяется Кантом как чистое априорное созерцание. При этом также имеется в виду бесконечность времени, которая не воспринимается эмпирическим сознанием. Подчеркивая, что время не существует само по себе, т. е. как нечто присущее независимым от сознания и воли вещам, Кант обосновывает трансцендентальную идеальность времени, которая неотделима от субъективных условий чувственного созерцания, так что если отвлечься от этих условий, то время превращается в ничто, т. е. несуществующее. В этом смысле Кант отвергает представление об абсолютном времени, которого придерживался Ньютон. Однако априористское понимание времени дополняется признанием безусловной объективности эмпирического времени: «. в отношении всех явлений, стало быть, и в отношении всех вещей, которые могут встретиться нам в опыте, оно необходимым образом объективно»3 .

Читателя кантовской «Критики...», может, пожалуй, удивить, вызвать недоумение, почему же философ, пунктуально подчеркивающий объективность эмпирического, т. е. непосредственно, повседневно воспринимаемых пространства и времени, не посчитал нужным привести хотя бы один пример, подтверждающий это положение, противостоящее его основной идее о пространстве и времени как чистых априорных чувственных созерцаниях. Но я полагаю, что Кант не видел необходимости в такого рода иллюстрациях своей мысли, выражающей наличие у каждого нормального человека сознания того, что чувственно воспринимаемые предметы действительно расположены друг возле друга или в отдалении один от другого, что продолжительность его жизни (его детство, юность и т. д.) измеряются определенным количеством лет, что смена дня и ночи также свидетельствует о том, что эмпирически фиксируемое время протекает независимо от нашего желания, сознания. Указывая на объективность пространства и времени, Кант, по-видимому, считал, что он лишь соглашается с общепринятым убеждением, ввиду чего нет необходимости приводить какие-либо примеры (таковые имеются в избытке у каждого человека). Поэтому, с точки зрения Канта, несравненно важнее было доказывать, что время и пространство, поскольку они воспринимаются как беспредельные, бесконечные, должны быть поняты как не обычные чувственные, а априорные восприятия, которые не только независимы от опыта, но даже предшествуют ему, как доопытные предпосылки познания. Это положение, образующее отправной пункт всей «критической

3 Подытоживая свое понимание пространства и времени, Кант утверждает: «Пространство и время мы можем познавать только a priori, т. е. до всякого действительного восприятия, и потому они называются чистым созерцанием; ощущения же суть то в нашем сознании, благодаря чему оно называется апостериорным познанием, т. е. эмпирическим созерцанием» . Четко разграничивая априорное и эмпирическое в познании, Кант тем самым убедительно доказывает, что наряду с субъективным, априорным созерцанием пространства и времени, эти последние существуют как эмпирические реальности безотносительно к тому, воспринимаются ли они нашим сознанием или нет.

философии», Кант многократно (и, пожалуй, совершенно излишне) повторяет на страницах «Критики чистого разума» и в других своих произведениях.

Если, как надеюсь, я объяснил, почему Кант скупо говорит об объективности пространства и времени, то едва ли этим можно объяснить то, что многочисленные исследователи его философии почти обходят молчанием это положение или в лучшем случае уделяют ему всего несколько строк. Так, например, в монографии Л. А. Абрамяна вопрос об объективности пространства и времени запросто обходится молчанием . То же относится к монографии французского исследователя Р. Ванкура . Не буду приводить другие примеры подобного отношения к философии Канта, следствием которого становится субъективно-идеалистическая трактовка не только кантовского понимания пространства и времени, но и всей теории познания Канта. Предпочтительно сослаться на правильное понимание объективности времени и пространства, поскольку они выступают как эмпирические формы чувственно воспринимаемого мира. «Разъяснение Канта, - пишет В. Ф. Асмус, - состоит в предложении отличать эмпирическую реальность времени от его трансцендентальной идеальности. Эмпирически время реально. Это значит, что оно сохраняет свою объективную значимость для всех предметов, которые когда-либо могут быть даны нашим чувствам» . То же, как показывает проф. Асмус, относится и к пространству.

Если в «Критике чистого разума» Кант ограничивался кратким указанием на безотносительное к чувственным восприятиям существование эмпирических пространства и времени, то в «Метафизических началах естествознания» в соответствии с предметом исследования он обосновывает это положение всесторонним образом. При этом он, конечно, ни в коей мере не отказывается от трансцендентального определения времени и пространства, подчеркивая, что разграничение эмпирического и трансцендентального позволяет, избегая недопустимого логического противоречия, сочетать воедино эти, казалось бы, исключающие друг друга положения.

Касаясь пространства, которое он называет «материальным», Кант, прежде всего, указывает на его эмпирический и в силу этого объективный характер. Поэтому, указывает Кант, «пространство должно быть обозначено посредством того, что может быть предметом ощущения; такое пространство, как совокупность всех предметов опыта, называется эмпирическим пространством» .

Касаясь относительности движения, которое также совершается в эмпирическом пространстве (и, следовательно, независимо от чувственных восприятий), Кант в связи с вопросом о криволинейном движении пишет: «. здесь уже нельзя сказать, что во всех отношениях безразлично, рассматриваю ли я тело как движущееся (например, Землю в ее суточном вращении), а окружающее пространство (звездное небо) как покоящееся или, наоборот, пространство как движущееся, а тело как покоящееся» . Совершенно очевидно, что и относительность движения, и обращение Земли вокруг своей оси, и, конечно, звездное небо Кант трактует отнюдь не как априорное созерцание, т. е. субъективное представление, а как факты, наличие которых никоим образом не зависит от наших восприятий.

Характеризуя время, Кант также привлекает внимание читателя к его независимой от чувственности объективности. Земля, указывает он, в течение двадцати четырех часов «поворачивается к Луне различными сторонами, отчего на Земле происходят всякого рода изменчивые действия» . И

здесь, разумеется, речь идет об объективно совершающихся процессах. Двумя страницами ниже Кант указывает на то, что «Земля вращается быстрее вокруг своей оси, чем Солнце, потому что совершает свой оборот в более короткое время. Кровообращение маленькой птички гораздо быстрее, чем кровообращение человека.» . Скорость, о которой здесь идет речь, и время, посредством которого измеряется скорость, а также процессы (обращение Земли вокруг Солнца, кровообращение) - все это, по Канту, эмпирические процессы, совершающиеся безотносительно к сознанию людей. При этом Кант отнюдь не умалчивает о своем трансцендентальном понимании пространства и времени. На этой же странице он отмечает, что «пространство вообще не принадлежит к числу свойств или отношений вещей самих по себе, которые по необходимости могли быть сведены к объективным понятиям, а принадлежит лишь к субъективной форме нашего чувственно созерцания вещей или отношений.» . И это, повторяю, нисколько не противоречит признанию объективности эмпирических пространства и времени, как не противоречат друг другу установленное Ньютоном разграничение между физическим и математическим пространством и временем.

В «Критике чистого разума», а также в «Пролегоменах» Кант обосновывает возможность «чистого естествознания», которое a priori выясняет наиболее общие законы, которым подчинена природа, понимаемая как совокупность опытных данных. При этом, однако, он оговаривается, что «и в этой дисциплине есть многое, что не вполне чисто и не совсем независимо от источников опыта; таковы понятия движения, непроницаемости (на которых основывается эмпирическое понятие материи), инерции и т. п.» . Кант, следовательно, признает, что движение, непроницаемость и некоторые другие характеристики материи, о которых пойдет речь ниже, представляют собой эмпирическую реальность, независимую от сознания, мышления, продуктивного воображения, которому он придает особенно большое значение в своем построении картины природы, именуемой им просто природой, так как вне этой картины, создаваемой рассудком, существуют лишь принципиально непознаваемые «вещи в себе».

В «Метафизически началах естествознания» Кант, характеризуя движение как явление (ибо в ином случае его пришлось бы признать трансцендентным и, следовательно, непознаваемым), в известной степени уточняет свое понимание движения, приводя его в соответствие с трансцендентальным идеализмом. «В самом деле, - пишет он, - для того, чтобы движение могло быть дано хотя бы как явление, требуется эмпирическое представление о пространстве.» . Но эмпирическое пространство не есть чистое априорное созерцание, созерцание бесконечного. Следовательно, и явление движения, возможное только в эмпирическом пространстве, независимо от субъекта познания, объективно в онтологическом смысле. Это вполне согласуется с теорией Ньютона, с которой постоянно солидаризируется Кант.

Вслед за Ньютоном Кант признает и существование атомов, т. е. таких частиц материи, реальность которых во времена Канта никоим образом не удостоверялась опытным путем. «Атом, - пишет философ, - малая частица материи, физически неделимая. Физически неделима та материя, части которой связаны с силой, которую не может преодолеть никакая существующая в природе движущая сила (в наше время сказали бы, атомная энергия. - Т. О.). Атом, поскольку он специфически отличается от других своей формой, называется первичным тельцем» . Это положение явно противоречит

теории познания Канта и прежде всего его понятию реальности. Оно также не укладывается в кантовское понимание природы как продукта познавательной деятельности субъекта. Природа, трактуемая как совокупность систематизированных, согласно субъективным (априорным) законам чувственных данных, исключает реальность атомов. Но поскольку Кант все же признает их существование, отнюдь не отождествляя их с «вещами в себе», постольку он признает, что они существуют безотносительно к сознанию человека. И то же относится к той «движущей силе», которая, по провидческому убеждению философа, делает возможным существование атомов: она также объективна в онтологическом смысле.

Напомню, что материя трактуется Кантом как чувственная реальность, творимая познающим субъектом. По его словам, «материя не есть вещь в себе, а только явление наших внешних чувств вообще.» . Но это определение не может быть согласовано с признанием реальности атомов4.

Приведенные положения не исчерпывают кантовскую характеристику материи, указывающие на такие ее определенности, которые никоим образом не могут быть продуктом продуктивной силы воображения, не говоря уже о том, что эти определенности независимы от чувственной способности человека. Та, например, предвосхищая эволюционное воззрение на развитие материи, Кант доказывает «первичность жидкого состояния. Если бы жидкая материя испытывала хоть малейшую задержку при сдвигании, стало быть, хоть малейшее трение, то трение возрастало бы с увеличением давления.». В этой связи Кант на свой лад формулирует основной закон гидростатики: «Жидкость есть свойство матери, состоящее в том, что каждая часть ее стремится распространиться во все стороны с той же силой, с какой она испытывает давление в одном, данном направлении» .

Вслед за Ньютоном Кант утверждает, что материи изначально присущи притяжение и отталкивание: «.сила отталкивания принадлежит к сущности материи так же, как сила притяжения» . Можно ли сказать, что жидкое состояние материи, трактуемое как исторически первичное, давление, трение, тяготение, отталкивание представляют собой, выражаясь языком «Критики чистого разума», не более, чем представление. Конечно, нет. Кант в данном случае характеризует эмпирическую реальность природы, которая не может быть сведена к субъективным представлениям или априорным определениям. Правда, от последних Кант отнюдь не отказывается, но сводит их к минимуму. Так, он пишет, что «упругость и тяжесть составляют единственные a priori усматриваемые отличительные признаки материи» . Все остальные признаки материи носят эмпирический характер и постигаются лишь путем опытного исследования.

Можно ли сказать, что Кант непоследователен в своей характеристике материи, поскольку последняя выступает в его учении то как творимая чувст-

4 В написанной в последние свои годы работе «Об основанном на априорных принципах переходе от метафизических начал естествознания к физике» Кант отказывается от признания реальности атомов, поскольку оно противоречит его пониманию природы. Он пишет: «.нет никаких атомов (ведь каждая частица тела в свою очередь всегда делима до бесконечности), с другой стороны, пустое пространство не предмет возможного опыта, стало быть, понятие движущих сил как целого, состоящего из таких составных частей, есть неосновательное эмпирическое понятие» . Стоит подчеркнуть, что эта точка зрения полностью согласуется с основными положениями «Критики чистого разума».

венностью реальность, то как реальность, независимая от чувственности, но отнюдь не являющаяся «вещью в себе»? Я полагаю, что Кант непоследователен лишь в том смысле, что он преодолевает одностороннюю последовательность (или последовательную односторонность), которая характерна для «Критики чистого разума». Но такого рода амбивалентность может быть охарактеризована как противоречивая последовательность, которая противопоставляет тезису антитезис, преодолевая тем самым односторонность гносеологических характеристик природы.

Кант, продолжая определять материю как независимую от чувственности реальность, указывает, что «невозможно абсолютно твердое тело» , поскольку силе притяжения противостоит сила отталкивания. В другом месте тех же «Метафизических начал естествознания» Кант утверждает: «.материя может быть сжата до бесконечности, но в нее никогда не может проникнуть другая материя, как бы велика не была сила ее давления» . Несколько ниже это положение уточняется: «.никакая материя не поддается сжатию, если только она не содержит пустот» .

Кант, так же как и Ньютон, признает action in distance: действие, взаимодействие и, прежде всего, тяготение без посредства промежуточной материи. Однако в отличие от Ньютона он считает излишним понятие инерции, инер-циального движения: «.названная сила инерции (vis inertiae), несмотря на славное имя того, кто ввел его в употребление, должна быть совершенно изгнана из естествознания» .

Подобно большинству естествоиспытателей своего времени Кант убежден в том, что «всякая материя как таковая безжизненна» .

Я привожу все эти высказывания Канта в доказательство того, что в его философии наряду с субъективистским пониманием материи (а следовательно, и природы) как чувственного представления, наличествующего в опыте, имеется и вполне реалистическое понимание материи в духе естествознания, к которому философ относился с великим почтением. Эта амбивалентность является, на мой взгляд, не пороком, а достоинством трансцендентального идеализма, так как благодаря ей достигается понимание субъект-объектной природы категорий, которые как познавательные средства, изменяющиеся по мере развития познания, конечно, субъективны, но по своему содержанию, напротив, объективны, т. е. выражают то, что действительно присуще независимой от познания предметной реальности.

«Метафизические начала естествознания», конечно, существенно отличны по своему содержанию, онтологическим и гносеологическим выводам от «Критики чистого разума» - главного произведения Канта. И тем не менее не следует преувеличивать это различие, так как оно не является разрывом, отношением несовместимости. Достаточно внимательно вчитаться в «Критику чистого разума», чтобы убедиться в правильности этого заключения. Так, например, в этом произведении мы читаем: «.свет, идущий от небесных тел к нашим глазам, устанавливает непосредственное общение между ними и нами и тем самым показывает одновременное существование их» . Совершенно ясно, что не только свет, но и небесные тела рассматриваются Кантом не как продуцируемые познающим субъектом представления, именуемые философом явлениями, а как реальность, существующую безотносительно к представлениям этого субъекта.

Необходимо подчеркнуть, что приведенное высказывание не единственное в «Критике чистого разума». Я имею, в частности, в виду раздел этой ра-

боты «Систематическое изложение всех синтетических основоположений чистого рассудка». Эти основоположения, соответственно четырем группам кантовской таблицы категорий, делятся на аксиомы созерцания, антиципации восприятия, аналогии опыта и постулаты эмпирического мышления вообще.

Нет необходимости входить в обстоятельное рассмотрение априорных основоположений рассудка. Достаточно рассмотреть некоторые выводы, чтобы убедиться в том, что у Канта речь идет не об одних только представлениях, но и о независимых от представлений определенностей вещей, т. е. таких определенностей, которые никоим образом не диктуются рассудком. Так, из аксиом созерцания следует, что все делимо до бесконечности. Из антиципаций восприятия вытекает вывод: пустоты не существует, ибо всему реальному присуща определенная степень. Из этих же антиципаций восприятия следует понятие плотности, массы, удельного веса. Едва ли надо доказывать, что плотность, масса, удельный вес присущи не представлениям, которые Кант именует явлениями, а вещам, существующим независимо от представлений. Кант, правда, не формулирует этого вывода, но ничто не мешает нам в данном случае не вполне согласиться с философом. По словам Канта, масса, удельный вес и т. п. являются априорными определениями предметов опыта, которые не существуют вне его. Опыт же состоит из представлений, которые, как бы ни истолковывать их, не обладают ни массой, ни удельным весом, ни плотностью.

Кант считал первостепенной обязанностью философа быть последовательным во всех своих выводах, т. е. не страшиться самых парадоксальных, на первый взгляд, выводов, как бы они ни противоречили общепринятым воззрениям. «Величайшая обязанность философа, - писал он, - быть последовательным, но именно это встречается реже всего» . Кант действительно был последовательным мыслителем. Поэтому он и утверждал, что масса, удельный вес, плотность присущи явлениям природы, доказывая, что природные явления есть не что иное, как представления, конструируемые рассудком путем категориального синтеза чувственных данных.

Поэтому он не согласился бы с утверждением, что эти свойства материи существуют независимо от каких бы то ни было представлений, опыта, рассудка. Кант исходил из фактов, установленных естествознанием, которое доказало, что не существует веществ, лишенных удельного веса. Но философа это, в сущности, эмпирическое, индуктивное обобщающее заключение, исключающее любые исключения, не удовлетворяет. Поэтому он объявляет массу, удельный вес и т. п. априорными выводами из основоположений рассудка, т. е. выводами аподиктически всеобщими и, следовательно, не допускающими исключения.

То, что Кант признает объективную реальность (в онтологическом смысле слова) не только абсолютно непознаваемой, т. е. как «вещь в себе», можно, конечно, расценивать как непоследовательность. Но, с моей точки зрения, это свидетельство того, что Кант преодолевает одностороннюю последовательность (или последовательную односторонность) «критической философии», которая сплошь и рядом в своей интерпретации природы и познания сближается с субъективным идеализмом, который решительно отвергался Кантом, как и всякая догматическая философия.

Кант, объявляя всё чувственно воспринимаемое не существующим независимо от субъекта познания, нисколько, разумеется, не отрицает существования других людей, хотя они и являются чувственно воспринимаемыми

«объектами», т. е. входят в состав той самой чувственно воспринимаемой реальности, которая характеризуется философом как совокупность представлений. Кант, конечно, нисколько не сомневается в том, что чувственно воспринимаемые животные и растения действительно существуют сами по себе. Так, например, в трактате «О педагогике» он отмечает: «.дерево, одиноко стоящее в поле, растет криво и широко простирает свои ветви; наоборот, дерево, стоящее среди леса, из-за того, что ему мешают соседние деревья, растет прямо и тянется к воздуху и солнцу» . Это замечание натуралиста, не сомневающегося в независимом от сознания существовании чувственно воспринимаемых вещей. Но этот же натуралист, поскольку он является философом, творцом трансцендентального идеализма, утверждает: «Чувственно воспринимаемый мир не содержит в себе ничего кроме явлений, но явления суть только представления, которые в свою очередь чувственно обусловле-ны»5 .

Кант неоднократно высказывал свое убеждение в существовании множества миров. Ему, конечно, не приходило в голову истолковывать это множество как субъективное представление. Звездное небо рассматривалось им не как явление в том субъективистском смысле, которое он придавал понятию явления. Звездное небо (и вместе с ним множество миров) трактовались им как реальность, сомнения в объективности которой он ни в малейшей степени не допускал. Поэтому в «Заключении» своей «Критики практического разума» Кант вдохновенно писал: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, - это звездное небо надо мной и моральный закон во мне. И то и другое мне нет надобности искать и только предполагать как нечто окутанное мраком. Первый взгляд на бесчисленное множество миров как бы уничтожает мое значение как животной твари, которая снова должна отдать планете (только точке во вселенной) ту материю, из которой она возникла. Второй, напротив, бесконечно возвышает мою ценность как мыслящего существа, через мою личность, в которой моральный закон открывает мне жизнь, независимую от животной природы.» . Мне думается, что под этим прекрасным, возвышенным изречением мог бы подписаться и материалист. Но Кант не был материалистом, он был противником материализма. Однако его «критическая философия» гениально сочетает в себе трансцендентальный идеализм и реализм, выдающееся значение которого в истории философии все еще остается недооцененным, особенно в нашей отечественной философской литературе.

Список литературы

1. Абрамян Л. А. Кант и проблема знания. Ереван, 1979.

2. Асмус В. Ф. Иммануил Кант. М., 1973.

3. Кант И. О форме и принципах чувственно воспринимаемого и умопостигаемого мира // Кант И. Соч. в 6 т. М., 1964. Т. 2. С. 381-426.

5В другом месте Кант характеризует это понимание явлений как основное определение своей философии: «Все предметы возможного для нас опыта не что иное, как явления, т. е. представления, которые в том виде, как они представляются нами, а именно как протяженные сущности или ряды изменений, не имеют существования сами по себе, вне нашей мысли. Это учение я называю трансцендентальным идеализмом» .

4. Кант И. Критика практического разума // Там же. М., 1965. Т. 4, ч. 1. С. 311-501.

5. Кант И. Критика чистого разума // Там же. М., 1966. Т. 3. С. 68-756.

6. Кант И. Метафизические начала естествознания. 1786. // Там же. Т. 6. С. 53-175.

7. Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей появиться как наука // Там же. М., 1965. Т. 4, ч. 1. С. 67-209.

8. Кант И. Об основанном на априорных принципах переходе от метафизических начал естествознания к физике // Там же. М., 1966. Т. 6. С. 589-653.

9. Кант И. Трактаты и письма. М., 1980.

10. Кант И. О педагогике // Кант И. Сочинения в 8 т. М.: Чоро, 1994. Т. 8. С. 399-462.

11. Vancourt R. Kant, sa vie, son reuvre. Paris, 1967.

Ойзерман Теодор Ильич - д-р филос. наук, проф., действительный член РАН, Институт философии РАН.

НАУЧНЫЕ ВЕДОМОСТИ

ПОНЯТИЕ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ В ФИЛОСОФИИ И. КАНТА

THE CONCEPT OF SPACE AND TIME IN THE PHILOSOPHY OF IMMANUEL KANT

Московский государственный технический университет им. НЭ. Баумана, Россия, 105005, Москва, ул. 2-я Бауманская, 5,; Курский государственный университет, Россия, 305000, Курск, ул. Радищева, 33 Bauman Moscow State Technical University, 5 2nd Bauman St, Moscow, 105005, Russia Kursk state university, 33 Radishcheva St, Kursk, 305000, Russia

Аненотация. В статье осуществляется метафизическое истолкование понятий пространство и время в философии И. Канта. Раскрывается суть учение Канта о пространстве и времени как чистых формах чувственного созерцания и как методе указания на существование некоторой внелогической (или дологической) базы наших мыслительных операций, в том числе и тех, посредством которых вводятся понятия пространства и времени. В этой связи, особая роль отведена трансцендентальному представлению.

Resume. The article made a metaphysical interpretation of the concepts about space and time, in the philosophy of Immanuel Kant. Reveals the essence of Kant"s doctrine of space and time as pure forms of sensible intuition as a method to indicate the existence of some illogical (or prelogical) base of our mental operations, including those by which the notions of space and time. In this regard, a special role is played by the transcendental representation.

Ключевые слова: чувственность; пространство; время; трансцендентальное; представление.

Key words: sensuality; space; time; transcendental; representation.

Пространство и время относятся к числу ключевых метафизических констант фундирующих дискурс классической новоевропейской философии и так или иначе определяющих вариативную ткань концептуальных построений ведущих мыслителей эпохи. Особое место в этом ряду, вслед за Р. Декартом, принадлежит И. Канту. В одном из главных своих трактатов «Критике чистого разума», а именно, в «Трансцендентальной эстетике», он дает метафизическое истолкование понятий пространство и время. Трансцендентальная эстетика - это наука об априорных принципах чувственности, к коим он относит пространство и время. «Пространство и время, вместе взятые, - пишет Кант, - суть чистые формы всякого чувственного созерцания...» [Кант 1994, 77].

Во многих местах первой «Критики» встречается утверждение, что наши категории не были бы применимы к миру, если бы пространство и время не были бы только субъективными, то есть идеальными в глобальном смысле слова. Категории регулируют объективное познание мира. Мы можем объективно познавать мир потому, что мы субъективны в пространстве и времени или потому, что пространство и время субъективны. Они субъективны в том смысле, что в начале познания лежит некоторое эмпирическое пространство и время, которое дано именно нам, причем наглядно и очевидно, а не в миру. С помощью пространства и времени мы как бы втираемся в мир. Кант называет пространством и временем некоторый конечный вид анализа и синтеза, который скрыто сопровождает выполнение актов мысли и применений понятий. Акты мысли выполняются не бесплотным, а физическим существом и выполняются пространственно-временным действием, то есть таким актом, действием, который уже сам имеет пространственно-временной характер, независимо от того, что мы знаем о пространстве и времени и какие понятия мы о них построили. В отличие от божественного созерцания физическое познающее существо локально ограничено, то есть оно, всякий раз, локализуемо в пространстве и времени, и оно само с его естественными приспособлениями есть пространство и время мысли. Термины «пространство» и «время» относятся у Канта, прежде всего, к познающему действию и указывают на пространство и время познавательного

Т.В. Торубарова T.V. Torubarova

E-mail: [email protected]

НАУЧНЫЕ ВЕДОМОСТИ

Серия Философия. Социология. Право. 2015. № 8 (205). Выпуск 32

действия, выполняемого не богом, а конечным физическим существом. Пространство и время заданы этому существу наглядно. Они не суть понятия, а суть схемы чувственного созерцания. Как говорил Кант, пространство и время суть «единичные представления», а не общие дискурсивные, рассудочные понятия. «Пространство, время и все части их суть созерцания, следовательно, единичные представления, содержащие в себе многообразное... стало быть, они суть не простые понятия, когда одно и то же сознание содержится во многих представлениях; напротив, они состоят из многих представлений, соединенных в одном и том же сознании, стало быть, они сложны и, следовательно, единство сознания существует в них как синтетическое, но все же первоначальное. Эта их единичность очень важна в применении» [Кант 1994, 130]. «Единичные представления» - это такие, которые задают индивида, содержащего в себе все свои свойства. Они задают индивида наглядно в отличие от понятий, которые дис-курсируют свойства, общие многим, принадлежащие множеству предметов. Значит, пространство и время - это не понятие, а единичные представления, формы созерцания. Кант говорит: «.что качество пространства и времени, сообразно с которым, как условием их существования, я их полагаю, зависит от моего способа созерцания, а не от этих объектов самих по себе» [Кант 1994, 85-86]. «То есть «первоначальное» пространство и время свойственно субъекту, а не миру. В «Трансцендентальной эстетике» излагается не учение о пространстве и времени как объективных характеристиках мира. Есть минимум два смысла, в которых мы употребляем понятия пространства и времени. Это, во-первых, всякое пространство и время, охватывающее все пространства и времена. Во-вторых, есть какое-то данное, конкретное, случайное, эмпирическое пространство и время. В «Трансцендентальной эстетике» Канта совершается не построение понятий пространства и времени вообще, а анализ свойств некоторого данного, случайного, конкретного пространства и времени. Это случайно устроенное пространство и время есть пространство и время восприятия и мышления человеческого субъекта, пространство и время как некоторый конечный анализ и синтез, сопровождающий акты мысли и выполняющий актуально их содержание. Анализ и синтез совершаются во времени, в заданное время. Ведь человеку всегда отведено «определенное время». Анализ и синтез совершается в пространстве, в пространстве движения, скажем, движения по построению геометром конструкции предмета. В этом разделе учения Канта строятся не понятия пространства и времени вообще, а рассматриваются свойства некоторого конкретного вида пространства и времени. Термины «пространство» и «время» описывают язык созерцания, но их нет в самом языке - объекте. Как отмечает М.К. Мамардашвили: «Ухваченное в категориях количества, причины, скорости, места, времени - это и есть мир, реальный. Но, конечно, это является реальным миром на определеных условиях. Поскольку первое: должна быть форма, и второе: должны также быть индивиды, то есть индивидуирующие мир созерцания. В этом смысле наши категории - пространства, времени, причинности - пронизаны неким внутренним элементом стихии. Все пронизано связностью наших в языке употребляемых категорий. И эту реальность, которая есть в себе, нужно устранить как предмет, чтобы высвободить познавательные возможности восприятия человека» [Мамардашвили 1997, 99]. Кант все время подчеркивает, что пространство и время - это не понятие, а схемы или формы созерцания. Переходя к «Трансцендентальной дедукции категорий», Кант замечает, что «априорное и идеальное пространство и время» «даже не знания». То есть то, что априорно и идеально, по Канту, не является вообще знанием: «.а становятся условиями возможности всякого познания предметов: ведь явления могут быть даны в созерцании и без функции рассудка» [Кант 1994, 120]. Всякая геометрия задает некоторую структуру пространства, то есть некоторое представление о пространстве в знании. Но то, что у Канта называется априорным пространством и временем не есть знание. Поэтому открытие неэвклидовых пространств, развитие неэвклидовой геометрии не опровергает философского учения Канта об априорности пространства и времени, которые не являются даже знанием, задающим какую-то структуру миру. Учение Канта о пространстве и времени - это метод указания на существование некоторой внелогической (или дологической) базы наших мыслительных операций, в том числе и тех, посредством которых вводятся понятия пространства и времени. У Канта пространственновременным ограничениям (то есть «субъективности и идеальности пространства и времени») подчиняются все понятия, в том числе и понятия пространства и времени. К проблеме пространства и времени Кант шел от вопроса, кто мыслит и что случается тогда, когда акт мышления, содержание которого должно быть задано через порядок идеального мира, выполняется конечным человеческим существом. В модусе идеального мира понятия свободны от пространственно-временных ограничений. Идеальные и абстрактные объекты свободны от всех

НАУЧНЫЕ ВЕДОМОСТИ

Серия Философия. Социология. Право. 2015. № 8 (205). Выпуск 32

ограничений, которые будут накладываться на них тем фактом, что они мыслятся конечным человеческим интеллектом. Значит, существуют такие проблемы, что все и всякие понятия мыслятся все-таки конечным физическим существом, и у самого этого существа (а не у внешнего мира) есть некоторое эмпирическое пространство и время, то есть пространство и время актуального мышления понятиями. В этом случае понятия, включая понятия пространства и времени, будут жить в другом модусе, в модусе того пространства и времени, в котором эти понятия выполняются и сознательно применяются некоторым ограниченным и конечным сущим. Кант пытался максимально извлечь последствия из того факта, что ведь любые понятия кем-то мыслятся и мыслятся в пространстве и времени этого кто-то. Такие пространства и время даны ему независимым образом как формы созерцания.

Учение Канта о пространстве и времени направлено на то, чтобы выявить некоторую внелогическую (или дологическую) основу познания. Как отмечает М.Хайдеггер в своем труде «Кант и проблема метафизики»: « «Трансцендентальная эстетика» имеет задачей выявление онтологического шабращ" а, который делает возможным “априорное раскрытие” бытия сущего. Поскольку в любом познании первенство сохраняется за созерцанием, то мы установили «одну из необходимых частей для разрешения общей задачи трансцендентальной философии»» [Хайдеггер 1997, 28]. Кант обращает внимание на скрытый анализ и синтез уже в простом акте созерцания. Он обращает внимание еще на том, что нашему познанию предшествует действие наших естественных приспособлений, то есть они несводимым и независимым от познания образом должны приводиться в действие при восприятии и познании. Этими естественными приспособлениями являются поворот головы, движения глаз, руки (пространство) и смысл восприятий (время). Например, изменение, состоящее в смене восприятий, есть процесс, не зависящий от нас, это совокупность естественных приспособлений, данных нам природой, не нами построенных. Мы приводим их в действие в актах мышления и рассуждения. Это значит, что если я могу показать, например, что какая-то пространственная локализация предшествовала любому содержанию какого-либо определения объекта в мире, то есть показать факт некоторого использования пространства в естественных приспособлениях восприятия, посредством которого человек определил объект вне себя, то это означает, что я оперирую в познании, имея или уже присоединяя к нему дологическую, наглядно данную основу познавательных операций, целого которых, может быть, например, и установление пространственных и временных характеристик какого-то события или объекта в мире .

Скажем, мы анализируем зрительное восприятие. Если я могу показать, что локализация некоторого С в этом пространстве осуществилось так, что скрыто, не эксплицируемо в самой этой характеристике, полагается условие А-^-Б движений глаза, поворота головы и т. д., то я тем самым как бы уже имею в некоторой дологической основе определенные предикаты, которые затем в своем рассуждении по отношению к миру я приписываю событию в мире. Но предикат уже функционирует в моем собственном естественном устройстве. Так же, как и предикат времени, который я приписал внешним событиям. Ведь если при этом использовались мои естественные приспособления, то есть факт смены восприятий, то предикат времени тем самым уже использовался. В этом смысле пространство и время есть некоторая внелогическая или дологическая база познания. Вот о каком пространстве и времени идет речь у Канта. Он как бы говорит: если мы имеем такую ситуацию, значит, понятия пространства и времени относятся к особой категории понятий, категории неопределенных понятий, то есть таких, которые нельзя определить независимым образом. Я не могу ввести никакие понятия пространства и времени, совершенно независимое от того, чтобы в средствах моего введения этого понятия уже не использовались бы сами пространство и время. В «Трансцендентальной эстетике» анализируются не понятия пространства и времени, а само пространство и время. Таким образом, понятия пространства и времени не могут быть определены независимым образом, так как в средствах определения понятий мы уже будем предполагать то, что еще подлежит определению. Это логический круг. Чтобы ввести понятие пространства вообще, мы уже должны иметь пространство, данное нам как наглядное созерцание. «Кант приписы-

НАУЧНЫЕ ВЕДОМОСТИ

Серия Философия. Социология. Право. 2015. № 8 (205). Выпуск 32

вает пространству свойство быть нашим субъективным (субъектным) представлением: ведь речь идет об эксперименте чистого разума, предметом которого является «образ» предмета, а не сам предмет» [Длугач 2010, 209]. Чтобы ввести понятие времени, мы уже должны иметь предикат времени в некоторой внелогической или дологической основе нашего введения понятий, то есть иметь наглядное созерцание времени. И Кант говорит, что пространство и время является формой любого созерцания.

Итак, первый смысл - это не понятия пространства и времени, но само пространство и время, которые сначала «не принадлежат вещам, а принадлежат только субъекту». Пространство идеально в трансцендентальном смысле слова, и оно эмпирически реально, так как это некоторое конкретно данное пространство, одно из пространств, а не понятие пространства вообще, которое у Канта тоже есть. У Канта существует некоторое эмпирически данное пространство и время - это пространство и время действия познания, конечного анализа и синтеза. Это такие пространственно-временные многообразия, которые сами по себе не содержат никакой метрики для пространства и времени мира. Скажем, рассуждение об абсолютном пространстве предполагает существование чего-то, что является пространством само по себе, то есть оно как бы существует само по себе как какая-то сущность или предмет и, следовательно, обладает естественно присущей ему метрикой, например, эвклидовой. Но у Канта речь идет о пространстве субъекта, оно не обладает метрикой, задающей мир, и в этом смысле оно не априорно, а не о пространстве мира. Такое пространство и время не имеют априорной метрики, то есть метрики самой по себе. Они не есть вещь в себе, это не вещь сама по себе.

Вся сложность философских работ, подобных «Критике чистого разума» и выполненных на пределе доступного для человека напряжения мысли в том, что они содержат много слоев. Все, что говорил Кант о пространстве и времени нам приходится реконструировать. Мы должны сначала получить единицу утверждения. Механизм, который задает единицу знания или познания, Кант складывает по частям. Он говорит, что пространство и время - это даже не знания, то есть единица акта познания еще не дана. Мы должны иметь описание какого-то механизма, который давал бы единицу знания. Категории - это тоже не понятия, это пустые формы, которые не содержат в себе никакого априорного знания. Единица знания впервые появляется у Канта, когда он уже имеет пространство и время, имеет категории, когда все это прошло через трансцендентальный синтез воображения, через трансцендентальное единство апперцепции, и лишь тогда появляется образование мышления и познания, к которым применим термин «знание», и это Кант называет основоположениями рассудка. «Высшее основоположение, - пишет Кант, - о возможности всякого созерцания в его отношении к чувственности гласит в соответствии с трансцендентальной эстетикой, что все многообразное в созерцаниях подчинено формальным условиям пространства и времени. В отношении же к рассудку высшее основоположение гласит, что все многообразное созерцания подчинено условиям изначально-синтетического единства апперцепции. Все многообразные представления созерцания подчинены первому из этих основоположений, поскольку они нам даны, а также второму, поскольку они должны иметь возможность быть связанными в одном сознании, так как без этой связи через них ничто нельзя мыслить или познать, потому что в таком случае данные представления не имели бы общего акта апперцепции я мыслю и в силу этого не связывались бы в одном самосознании.

Рассудок есть, вообще говоря, способность к знаниям. Знания заключаются в определенном отношении данных представлений к объекту» [Кант 1997, 129-130]. То есть «единицу знания» Кант составлял очень сложными связями и способностью удержания в голове одновременно многих абстракций. Этой способностью обладал, кстати, и К. Маркс. Значит, основоположения рассудка являются у Канта также знанием. Все в мире происходит по закону причинных связей, существует взаимодействие тел и т д., - это основоположения. До умственной конструкции понятия времени время дано нам наглядно в смене восприятий. И одно дело, когда время дано нам в субъективной смене состояний, и другое, когда «время так, как оно объективно в вещах». Здесь Кант уже отличает объективный порядок или последовательность от субъективного. Термины «время вообще» и «пространство вообще» у Канта могут применяться только тогда, когда мы говорим о некотором всеобщем, объективном порядке в мире, не зависимом от устройства нашей чувственности. Он разъясняет так: «Дедукция чистых рассудочных понятий (и вместе с тем всех априорных теоретических знаний) есть показ этих понятий как принципов возможности опыта, причем опыт рассматривается как определение явлений в пространстве и времени вообще, а это определение в свою очередь выводится из принципа первоначального синтетического единства апперцепции как формы

НАУЧНЫЕ ВЕДОМОСТИ

Серия Философия. Социология. Право. 2015. № 8 (205). Выпуск 32

рассудка в отношении к пространству и времени, представляющим собой первоначальные формы чувственности» [Кант 1997, 151]. А пространство и время в смысле форм созерцания есть как раз устройства нашей чувственности. Понятия пространства вообще и время вообще Кант вводит после того, как он ввел физические связи, и вот через них он вводит эти понятия. Через структуру физических связей Кант задает структуру пространства и времени. Мы имеем право говорить о пространстве и времени мира лишь после того, когда мы уже знаем, что такое взаимодействие субстанций, что такое физические связи, каковы их структуры. У Канта та или иная структура пространства и времени есть следствие той или иной физики (механики Ньютона). Наконец, у Канта есть термины «абсолютное пространство» и «абсолютное время», но их он рассматривает как идеалы разума. Абсолютное пространство - это регулятивное правило рассмотрения физических явлений и процессов в пространстве, а не утверждение, будто есть какая-то вещь, называемая «абсолютное пространство». Это не есть понятия рассудка, которому через акты содержания может быть представлен предмет. Для понятия я могу (и должен) задать актами созерцания какой-то предмет и тем самым реализовать или разрешить понятия на эмпирической действительности созерцаемого предмета. Но когда я употребляю термины «бог», и «я», и «абсолютное пространство» и т. п., я не должен стремится к тому, чтобы найти для них соответствующее созерцание, т. е. «реализовать» их на каких-то созерцаниях. Искать предмет для идеала запрещено. Кант не принимал Ньютоновское представление о пространстве как о некотором вместилище мира, которое было бы чем-то существующим само по себе и вмещало бы в себя вещи. Там, где для Ньютона абсолютное пространство есть реально выполнимое представление (т. е., по Канту, понятие, которому может быть задан предмет через какие-то акты созерцания), там для Канта только регулятивный идеал, необходимый в анализе связей, задаваемый через тип определенной механики, тип физических связей.

Кант называет пространство и время субъективными формами созерцания, но он постоянно предупреждает, что пространство и время не равны ощущению, они не «предпонятия», которые возникают на стадии чувственного отражения и тогда бы являлись какой-то формой знания. Они субъективны, но в ином смысле, чем ощущения. Это такой род субъективности, который при этом еще и объективен. У Канта представление стоит в ином ряду, чем ощущения или образ.

Наглядное, пространственное созерцание равнозначно возможности построения или конструирования предмета в пространстве.

В учении Канта о пространстве и времени есть еще один смысл, который состоит в том, что пространство и время - это как бы модели понимания. То есть для Канта на человеке и в человеке происходят такие процессы и явления, которые одновременно имеют место и вне человека. Они поддаются осознанию, то есть восприятию и пониманию изнутри. Пространство дано нам наглядно, мы можем его осознать, понять его изнутри, не анализируя извне как внешний предмет в мире. « Посредством внешнего чувства (свойства нашей души), - пишет Кант, - мы представляем себе предметы как находящиеся вне нас и притом всегда в пространстве. Пространство не есть эмпирическое понятие, выводимое из внешнего опыта. В самом деле, представление о пространстве должно уже заранее быть дано для того, чтобы те или иные ощущения были относимы к чему-то вне меня...а также для того, чтобы я мог представлять себе их как находящиеся вне и подле друг друга, стало быть, не только как различные, но и как находящиеся в различных местах. Представление о пространстве не может быть поэтому заимствовано из отношений внешних явлений посредством опыта: сам этот внешний опыт становится возможным прежде всего благодаря представлению о пространстве» [Кант 1997, 64-65]. К любому предмету в мире мы подступаем извне. Но пространство и время, согласно Канту, даны нам первоначально на себе, причем так, что они доступны восприятию и пониманию изнутри. Но они и в мире. Следовательно, на себе мы можем понимать тоже самое, что и в мире. То есть пространство и время могут служить нам моделью, на который мы анализируем, воспринимаем и понимаем мир, лежащий вне нас. Это как бы общая основа, которая простирается и в человека, и в мир. Акты осознавания этой основы на себе делают доступным и прозрачно-понятным для нас пространственно-временные отношения в мире. Мы имеем с миром как бы одну общую основу, общую меру или модуль понимания. Здесь оптимизм познания основан на некоторых допущениях философского умозрения. Познавательный оптимизм гарантируется убеждением, что существует некоторая сращенность между человеческой субъективностью, с одной стороны, и строением мира, с другой. Человек своим устройством вписан в мир. Он вписан в устройство мира и своими формами созерцания, то

НАУЧНЫЕ ВЕДОМОСТИ

Серия Философия. Социология. Право. 2015. № 8 (205). Выпуск 32

есть пространством и временем. Значит, пространство и время - это модели понимания. Кант говорит не о строении геометрии как науки, а о понимании геометрии. Мы понимаем геометрию, так как мы пространственны и временны. Кант не растворяет геометрию и математику в чувственности как в низшей ступени познания. Его не интересует вопрос, как строится логическая структура знания в геометрии. Его интересует вопрос, как строится наше понимание геометрических построений. Так как пространство и время суть формы созерцания, мы можем воспринимать геометрические образы непосредственно, и постижение их не требует от нас каких-то умственных или рассудочных конструкций. Отсюда особая обоснованность для нас математического знания. Пространство и время задают основания эмпирического познания. Познавать что-то можно лишь в том случае, если есть возможность это созерцать пространственно и временно. В Кантовском учении о пространстве и времени заключена вся проблема разрешимости понятий или проблема операционного задания образований сознания для постижения мира. Пространство и время суть представления. Мы можем мыслить и познавать мир в зависимости от того, можем ли мы его себе представить. Представить мыслимое, значит иметь возможность понять его. Мир как таковой не обязан держаться в границах нашего разума, которые определяются нашей возможностью что-то представить средствами нашего естественного устройства. Мир не обязан держаться в границах нашего ума, так как возможно множество логически мыслимых или возможных миров в смысле Лейбница; далее, человеческое устройство, его способность представления есть частный, случайный вид устройства, и мы не можем считать, что другие виды и способы представления исключены и логически не мыслимы. Допустима некоторая предельная форма интеллекта, который не нуждался бы в «последовательном применении меры» и в один миг мог бы обозревать все множество. То есть у него был бы другой способ представления. Он строил и охватывал бы множество в своем пространстве, какое в нашем смысле не является пространством. Можно допустить энное число способов представления, начиная от божества и кончая червем, которые неизвестным нам образом строили бы свои представления.

Говоря о чувственном созерцании, Кант постоянно повторяет: мое созерцание, мое человеческое созерцание. То есть человеческое созерцание он постоянно соотносит с какой-то иерархией возможных способов представлений. Его рассуждение как бы все время соотносится с лестницей существ, расположенных на разных ступенях этой лестницы в зависимости от способа представления: бог, человек, червь. У всех у них был бы разный способ представления -это первый шаг; второй шаг: любое познание мира осуществляется на основе того или иного способа представления; третий шаг: мир инвариантен относительно того, осуществляется ли это познание на основе божественного представления или человеческого, или червя, если допустить у последнего сознание. У Канта все время витает эта соотнесенность с лестницей существ, классифицирующих по различию способности представления .

Значит, мы можем понимать мир (а не только мыслить его) в той мере, в какой мы можем представить и выполнить в созерцании мыслимое нами, то есть дать мыслимому нами некоторый созерцаемый эквивалент. Тогда мы можем понять это мыслимое. Скажем, нечто говоримое нам червем. Мы могли бы понять, если бы мы могли созерцательно нашими средствами выполнять предметами, к которым относится премудрость бога или червя. Если мы не можем получить или реконструировать эти условия, то мы не можем понять эту премудрость. Божественное знание нам невозможно сообщить без того, чтобы мы могли сконструировать некоторое условие независимого созерцания нами того, о чем говорит нам бог или марсианин. Итак, в представлении мы находимся в парадоксальной ситуации: с одной стороны, мир не зависит от способов включения в него какого-либо конечного представляющего существа, но, с другой, всегда необходимо хоть какое-то представляющее существо. Кант говорит, что познание невозможно без чувственности, мы познаем только на основе опытных явлений, а способ данности явления в опыте зависит от того, как устроена способность представления, то есть от различий между Богом, человеком и червем.

Так вот, мир не зависит от способности представления, но какое-то представление должно быть, включение в мир какого-то существа должно происходить, на основе этого включения должна строиться созерцательная основа у данных существ. И вот, Кант говорит, что мир, независимый от способности представления, действует не только как мир, лежащий вне меня, но и как лежащий и действующий во мне. Таким образом, проявление независимого мира существует во мне. Это некоторое действие, отличное от способности представления. Своей способностью представления я конструирую мир, как он дан мне извне, задаю ему условия созерцания. И этот же мир, но уже не так, как он задан в моей способности представ-

НАУЧНЫЕ ВЕДОМОСТИ

Серия Философия. Социология. Право. 2015. № 8 (205). Выпуск 32

ления, а как мир, независимый от меня, действует во мне. Что-то действует во мне, и это что-то я могу испытывать трансцендентально, брать их символически, косвенно. Если мы это действие пытаемся представить непосредственно, то есть берем его как предмет познания, мы порождаем условия и ограничения своего способа эмпирического представления, - и попадаем тем самым в круг. Но мы можем ввести символы, символически пользоваться действующим во мне миром. Это трансцендентальные идеалы разума. Трансцендентальное отражение мира, находимого в виде действия в себе («непостижимое сверхъестественное внутренне воздействие»), и есть трансцендентальное сознание. Это не сознание, которое существует эмпирически, и не обобщение множества эмпирических сознаний, а совсем иная абстракция: трансцендентальное отображение себя, то есть чего-то в себе, независимое от меня и составляет, или из этого составляется трансцендентальное сознание.

1. Длугач Т.Б. От Канта к Фихте: Сравнительно - исторический анализ. - М.: «Канон» РООИ «Реабилитация»,2010.

Dlugach T.B. Ot Kanta k Fikhte: Sravnitel"no - istoricheskiy analiz. - M.: «Kanon» ROOI «Reabili-tatsiya», 2010.

2. Кант И. Критика чистого разума // Сочинения: В 8-ми томах. Т. 3. - М.: Чоро, 1994.

Kant I. Kritika chistogo razuma // Sochineniya: V 8-mi tomakh. T. 3. - M.: Choro, 1994.

3. Мамардашвили М. Кантианские вариации. - М.: "Аграф". 1997.

Mamardashvili M. Kantianskiye variatsii. - M.: "Agraf". 1997.

4. Хайдеггер М. Кант и проблема метафизики. - М.: «Русское феноменологическое общество», изд-во «Логос», 1997.

Khaydegger M. Kant i problema metafiziki. - M.: «Russkoye fenomenologicheskoye obshchestvo», izd-vo «Logos», 1997.

5. Heidegger M. Der Satz vom Grund. Pfullingen, G.Neske, 1958.

6. Heidegger M. Vom Wesen der menschlichen Freiheit. Einleitung in die Philosophie / Gesamtausga-be. Bd.31. Frankfurt am Main: Vittorio Klostermann. 1982.

Список литературы References 1

Прежде чем рассматривать кантовское учение о пространстве и времени необходимо сказать о том, что эти понятия у Канта характеризуют связь человека с миром, определяющим видом которой выступает познание. Определяющая роль познания в человеческом существовании является следствием того, что сущностью человека Кант, как и подавляющее число философов и ученых того времени, признавал разум . Представление о человеке как animal rationale*, сформировавшееся в античности, являлось господствующим и в Новое время. В своей знаменитой работе Критика чистого разума , в самом ее начале, в разделе Трансцендентальное учение о началах Кант представляет свое видение начал познания как связи человека и мира.

Каким бы образом и при помощи каких бы средств ни относилось познание к предметам, во всяком случае созерцание есть именно тот способ, каким познание непосредственно относится к ним и к которому как к средству стремится всякое мышление. Созерцание имеет место, только если нам дается предмет; а это в свою очередь возможно, по крайней мере для нас, людей, лишь благодаря тому, что предмет некоторым образом воздействует на нашу душу (das Gemüt afficiere). Эта способность (восприимчивость) получать представления тем способом, каким предметы воздействуют на нас, называется чувственностью. Следовательно, посредством чувственности предметы нам даются, и только она доставляет нам созерцания; мыслятся же предметы рассудком, и из рассудка возникают понятия. Всякое мышление, однако, должно в конце концов прямо (directe) или косвенно (indirecte) через те или иные признаки иметь отношение к созерцаниям, стало быть, у нас – к чувственности, потому что ни один предмет не может быть нам дан иным способом.

Действие предмета на способность представления, поскольку мы подвергаемся воздействию его (afficiert werden), есть ощущение. Те созерцания, которые относятся к предмету посредством ощущения, называются эмпирическими. Неопределенный предмет эмпирического созерцания называется явлением.

То в явлении, что соответствует ощущениям, я называю его материей, а то, благодаря чему многообразное в явлении (das Mannigfaltige der Erscheinung) может быть упорядочено определенным образом, я называю формой явления. Так как то, единственно в чем ощущения могут быть упорядочены и приведены в известную форму, само в свою очередь не может быть ощущением, то, хотя материя всех явлений дана нам только а posteriori, форма их целиком должна для них находиться готовой в нашей душе а priori и потому может рассматриваться отдельно от всякого ощущения.

Я называю чистыми (в трансцендентальном смысле) все представления, в которых нет ничего, что принадлежит к ощущению. Сообразно этому чистая форма чувственных созерцаний вообще, форма, в которой созерцается при определенных отношениях все многообразное [содержание] явлений, будет находиться в душе а priori. Сама эта чистая форма чувственности также будет называться чистым созерцанием. Так, когда я отделяю от представления о теле все, что рассудок мыслит о нем, как‑то: субстанцию, силу, делимость и т. п., а также все, что принадлежит в нем к ощущению, как‑то: непроницаемость, твердость, цвет и т. п., то у меня остается от этого эмпирического созерцания еще нечто, а именно протяжение и образ. Все это принадлежит к чистому созерцанию, которое находится в душе а priori также и без действительного предмета чувств или ощущения, как чистая форма чувственности.

Науку о всех априорных принципах чувственности я называю трансцендентальнойэстетикой. …

Итак, в трансцендентальной эстетике мы прежде всего изолируем чувственность, отвлекая все, что мыслит при этом рассудок посредством своих понятий, так чтобы не осталось ничего, кроме эмпирического созерцания. Затем мы отделим еще от этого созерцания все, что принадлежит к ощущению, так чтобы осталось только чистое созерцание и одна лишь форма явлений, единственное, что может быть нам дано чувственностью а priori. При этом исследовании обнаружится, что существуют две чистые формы чувственного созерцания как принципы априорного знания, а именно пространство и время, рассмотрением которых мы теперь и займемся .

Итак, отношение познания (мышления) к предметам внешнего мира Кант называет созерцанием. Созерцание – это эффект воздействия предметов на нашу душу (на наш разум). Созерцанием благодаря ощущениям нам предметы даются ; рассудком (мышлением) благодаря понятиям предметы мыслятся . Ощущения есть действие предмета на нашу способность представления. Связь мышления с созерцанием – это необходимая связь, без нее невозможно познание, поэтому Кант и говорит, что всякое мышление должно так или иначе относится к созерцанию.

Созерцания, которые относятся к предмету посредством ощущения, есть эмпирические созерцания. Эмпирические созерцания способны нам дать только неопределенный предмет или явление . Явление (неопределенный предмет) – это предмет, который нам дан ощущениями, но не определен понятием. Иначе говоря, о предмете, данном ощущениями, мы можем говорить, что он существует , он есть , но мы еще не можем говорить что это за предмет, что он есть.

Далее Кант вводит понятия материи и формы. Материя есть то, что в явлении соответствует ощущениям. Форма есть то, что упорядочивает ощущения в явлении. Так как форма упорядочивает, оформляет ощущения, то сама она не есть ощущение. Форма существует уже готовой нашей в душе (в разуме) до всякого опыта (а priori), и существует она отдельно от ощущения.

Все что не принадлежит к ощущению, Кант определяет как чистое . Так как форма чувственных созерцаний не принадлежит к ощущению, то он ее называет чистой формой чувственного созерцания или, кратко, чистым созерцанием . Чистое созерцание – это чистая форма чувственности, в ней нет ничего от ощущений. Чистое созерцание – это уже не эмпирическое, а трансцендентальное созерцание. К чистым формам чувственного созерцания Кант относит пространство и время, которые выступают априорными условиями знания (Кант пишет: принципами априорного знания). Пространство и время в учении Канта о разуме являются условиями познания, то есть условиями существования человека как разумного существа. Он следующим образом определяет их роль в организации явлений:

Посредством внешнего чувства (свойства нашей души) мы представляем себе предметы как находящиеся вне нас, и притом всегда в пространстве. В нем определены или определимы их внешний вид, величина и отношение друг к другу. Внутреннее чувство, посредством которого душа созерцает самое себя или свое внутреннее состояние, не дает, правда, созерцания самой души как объекта, однако это есть определенная форма, при которой единственно возможно созерцание ее внутреннего состояния, так что все, что принадлежит к внутренним определениям, представляется во временных отношениях. Вне нас мы не можем созерцать время, точно так же как не можем созерцать пространство внутри нас.

Пространство – это свойство души, организующее созерцание внешнего мира и его предметов. С помощью его мы можем определять внешний вид, величину предметов и из положение друг относительно друга. Время – это свойство души, организующее созерцание нашего внутреннего состояния. Время невозможно созерцать вне нас, так же как пространство – внутри нас. В понимании существа пространства и времени оКант задается вопросами:

Что же такое пространство и время? Есть ли они действительные сущности, или они суть лишь определения или отношения вещей, однако такие, которые сами по себе были бы присущи вещам, если бы даже вещи и не созерцались? Или же они суть определения или отношения, присущие одной только форме созерцания и, стало быть, субъективной природе нашей души, без которой эти предикаты не могли бы приписываться ни одной вещи?

И дает следующие ответы:

О пространстве

1. Пространство не есть эмпирическое понятие, выводимое из внешнего опыта. … Представление о пространстве не может быть поэтому заимствовано из отношений внешних явлений посредством опыта: сам этот внешний опыт становится возможным прежде всего благодаря представлению о пространстве.

2. Пространство есть необходимое априорное представление, лежащее в основе всех внешних созерцаний. Никогда нельзя себе представить отсутствие пространства, хотя нетрудно представить себе отсутствие предметов в нем. Поэтому, пространство следует рассматривать как условие возможности явлений, а не как зависящее от них определение; оно есть априорное представление, необходимым образом лежащее в основе внешних явлений.

3. Пространство есть не дискурсивное, или, как говорят, общее, понятие об отношениях вещей вообще, а чистое созерцание. … Пространство в существе своем едино; многообразное в нем, а стало быть, и общее понятие о пространствах вообще основываются исключительно на ограничениях. Отсюда следует, что в основе всех понятий о пространстве лежит априорное (не эмпирическое) созерцание. …

4. Пространство представляется как бесконечная данная величина. Всякое понятие, правда, надо мыслить как представление, которое содержится в бесконечном множестве различных возможных представлений (в качестве их общего признака), стало быть, они ему подчинены (unter sich enthält); однако ни одно понятие, как таковое, нельзя мыслить так, будто оно содержит в себе (in sich enthielte) бесконечное множество представлений. Тем не менее пространство мыслится именно таким образом (так как все части бесконечного пространства существуют одновременно). Стало быть, первоначальное представление о пространстве есть априорное созерцание, а не понятие.

Каким же образом может быть присуще нашей душе внешнее созерцание, которое предшествует самим объектам и в котором понятие их может быть определено а priori? Очевидно, это возможно лишь в том случае, если оно находится только в субъекте как формальное его свойство подвергаться воздействию объектов и таким образом получать непосредственное представление о них, т. е. созерцание, следовательно, лишь как форма внешнего чувства вообще .

Дать ясное объяснение теории пространства и времени Канта нелегко, поскольку сама теория неясна. Стоит заметить, что она излагается как в “Критике чистого разума", так и в “Пролегоменах". Изложение в “Пролегоменах" популярнее, но менее полно, чем в “Критике". Вначале я постараюсь разъяснить теорию настолько доступно, насколько могу. Только после изложения попытаюсь подвергнуть её критике.

Кант полагает, что непосредственные объекты восприятия обусловлены частично внешними вещами и частично нашим собственным аппаратом восприятия. Локк приучил мир к мысли, что вторичные качества - цвета, звуки, запах и т.д.- субъективны и не принадлежат объекту, как он существует сам по себе. Кант, подобно Беркли и Юму, хотя и не совсем тем же путем, идет дальше и делает первичные качества также субъективными. Кант по большей части не сомневается в том, что наши ощущения имеют причины, кᴏᴛᴏᴩые он называет “вещами в себе" или ноуменами. То, что будет нам в восприятии, кᴏᴛᴏᴩое он называет феноменом, состоит из двух частей: то, что обусловлено объектом, - эту часть он называет ощущением, и то, что обусловлено нашим субъективным аппаратом, кᴏᴛᴏᴩый, как он говорит, упорядочивает многообразие в определенные отношения. Эту последнюю часть он называет формой явления. Кстати, эта часть не есть само ощущение и, следовательно, не зависит от случайности среды, она всегда одна и та же, поскольку всегда присутствует в нас, и она априорна в том смысле, что не зависит от опыта. Чистая форма чувственности называется “чистой интуицией" (Anschauung); существуют две такие формы, а именно пространство и время: одна - для внешних ощущений, другая - для внутренних.

Чтобы доказать, что пространство и время будут априорными формами, Кант выдвигает аргументы двух классов: аргументы одного класса - метафизические, а другого - эпистемологические, или, как он называет их, трансцендентальные. Аргументы первого класса извлекаются непосредственно из природы пространства и времени, аргументы второго - косвенно, из возможности чистой математики. Аргументы относительно пространства изложены более полно, чем аргументы относительно времени, потому что считается, что последние, по существу такие же, как и первые.

Что касается пространства, то выдвигается четыре метафизических аргумента:

1) Пространство не есть эмпирическое понятие, абстрагированное из внешнего опыта, так как пространство предполагается при отнесении ощущений к чему-то внешнему и внешний опыт возможен только через представление пространства.

2) Пространство есть необходимое представление a priori, кᴏᴛᴏᴩое лежит в основе всех внешних восприятий, так как мы не можем вообразить, что не должно существовать пространства, тогда как мы можем вообразить, что ничего не существует в пространстве.

3) Пространство не есть дискурсивное, или общее, понятие отношений вещей вообще, так как имеется только одно пространство и то, что мы называем “пространствами", будет частями его, а не примерами.

4) Пространство представляется как бесконечно данная величина, кᴏᴛᴏᴩая содержит внутри себя все части пространства. Это отношение отлично от того, какое имеется у понятия к его примерам, и, следовательно, пространство не есть понятие, но Anschauung.

Трансцендентальный аргумент относительно пространства выводится из геометрии. Кант утверждает, что евклидова геометрия известна a priori, хотя она синтетична, то есть не выводится из самой логики. Геометрические доказательства, утверждает он, зависят от фигур. Мы можем видеть, например, что если даны две пересекающиеся под прямым углом одна к другой прямые, то через их точку пересечения под прямым углом к обеим прямым может быть проведена только одна прямая линия. Это знание, как полагает Кант, не выведено из опыта. Но моя интуиция может предвосхитить то, что будет найдено в объекте, только в том случае, если она содержит исключительно форму моей чувственности, предопределяющую в моей субъективности все действительные впечатления. Объекты чувства должны подчиняться геометрии, потому что геометрия касается наших способов восприятия, и, следовательно, мы не можем воспринимать иным образом. Это объясняет, почему геометрия, хотя она синтетична, будет априорной и аподиктичной.

Аргументы в отношении времени в существе ϲʙᴏем те же самые, за исключением того, что геометрию замещает арифметика, поскольку счет требует времени.

Исследуем теперь данные аргументы один за другим. Первый из метафизических аргументов относительно пространства гласит: “Пространство не есть эмпирическое понятие, отвлекаемое от внешнего опыта. В самом деле, представление пространства должно уже лежать в основе для того, ɥᴛᴏбы известные ощущения были относимы к чему-то вне меня (то есть к чему-то в другом месте пространства, чем то, где я нахожусь), а также для того, ɥᴛᴏбы я мог представлять их как находящиеся вне (и подле друг друга, следовательно, не только как различные, но и как находящиеся в различных местах". Вследствие ϶ᴛᴏго внешний опыт будет единственно возможным через представление пространства.

Фраза “вне меня (то есть в другом месте, чем я сам нахожусь)" трудна для понимания. Как вещь в себе я не нахожусь нигде, и ничего нет пространственно вне меня. Под моим телом можно понимать только феномен. Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что все, что действительно имеется в виду, выражено во второй части предложения, а именно что я воспринимаю различные объекты как объекты в разных местах. Образ, кᴏᴛᴏᴩый может при ϶ᴛᴏм возникнуть в чьем-либо уме, - ϶ᴛᴏ образ гардеробщика, кᴏᴛᴏᴩый вешает разные пальто на разные крючки; крючки должны уже существовать, но субъективность гардеробщика приводит в порядок пальто.

Здесь существует, как и везде в теории субъективности пространства и времени Канта, трудность, кᴏᴛᴏᴩую он, кажется, никогда не чувствовал. Что заставляет меня расположить объекты восприятия так, как ϶ᴛᴏ делаю я, а не иначе? Почему, например, я всегда вижу глаза людей над ртами, а не под ними? Согласно Канту, глаза и рот существуют как вещи в себе и вызывают мои отдельные восприятия, но ничто в них не ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙует пространственному расположению, кᴏᴛᴏᴩое существует в моем восприятии. Этому противоречит физическая теория цветов. Мы не полагаем, что в материи существуют цвета в том смысле, что наши восприятия имеют цвет, но мы считаем, что различные цвета ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙуют волнам различной длины. Поскольку волны, однако, включают пространство и время, они не могут быть для Канта причинами наших восприятий. В случае если, с другой стороны, пространство и время наших восприятий имеют копии в мире материй, как предполагает физика, то геометрия применима к данным копиям и аргумент Канта ложен. Кант полагал, что рассудок упорядочивает сырой материал ощущений, но он никогда не думал о том, что крайне важно сказать, почему рассудок упорядочивает ϶ᴛᴏт материал именно так, а не иначе.

В отношении времени эта трудность даже больше, поскольку при рассмотрении времени приходится учитывать причинность. Я воспринимаю молнию перед тем, как воспринимаю гром. Вещь в себе А вызывает мое восприятие молнии, а другая вещь в себе B вызывает мое восприятие грома, но А не раньше В, поскольку время существует только в отношениях восприятий. Почему тогда две вневременные вещи A и B производят действие в разное время? Это должно быть всецело произвольным, если прав Кант, и тогда не должно быть отношения между A и B ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующего факту, что восприятие, вызываемое A, раньше, чем восприятие, вызываемое B.

Второй метафизический аргумент утверждает, что можно представить себе, что ничего нет в пространстве, но нельзя представить себе, что нет пространства. Мне кажется, что серьезный аргумент не может быть основан на том, что можно и нельзя представить. Но я подчеркиваю, что отрицаю возможность представления пустого пространства. Вы можете представить себя смотрящим на темное облачное небо, но тогда вы сами находитесь в пространстве и вы представляете тучи, кᴏᴛᴏᴩые не можете видеть. Как указывал Не стоит забывать, что вайнингер, пространство Канта абсолютно, подобно пространству Ньютона, а не только система отношений. Но я не вижу, как можно представить себе абсолютно пустое пространство.

Третий метафизический аргумент гласит: “Пространство есть не дискурсивное, или, как говорят, общее, понятие об отношениях вещей вообще, а чисто наглядное представление. В самом деле, можно представить себе только одно-единственное пространство, и если говорят о многих пространствах, то под ними разумеют исключительно части одного и того же единого пространства, к тому же данные части не могут предшествовать единому всеохватывающему пространству как его составные элементы (из кᴏᴛᴏᴩых возможно было бы его сложение), но могут быть мыслимы только как находящиеся в нем. Пространство существенно едино; многообразное в нем, а, следовательно, также общее понятие о пространствах вообще базируется исключительно на ограничениях". Из ϶ᴛᴏго Кант заключает, что пространство будет априорной интуицией.

Суть ϶ᴛᴏго аргумента в отрицании множественности в самом пространстве. То, что мы называем “пространствами", не будут ни примерами общего понятия “пространства", ни частями целого. Я не знаю точно, каков, в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с Кантом, их логический статус, но, во всяком случае, они логически следуют за пространством. Стоит сказать, для тех, кто принимает, как делают практически в наше время все, релятивистский взгляд на пространство, ϶ᴛᴏт аргумент отпадает, поскольку ни “пространство", ни “пространства" не могут рассматриваться как субстанции.

Четвертый метафизический аргумент касается главным образом доказательства того, что пространство есть интуиция, а не понятие. Его посылка - “пространство воображается (или представляется - vorgestellt) как бесконечно данная величина". Это взгляд человека, живущего в равнинной местности, вроде той местности, где расположен Кенигсберг. Я не вижу, как обитатель альпийских долин мог бы принять его. Трудно понять, как нечто бесконечное может быть “дано". Я должен считать очевидным, что часть пространства, кᴏᴛᴏᴩая дана, - ϶ᴛᴏ та, кᴏᴛᴏᴩая заполнена объектами восприятия, и что для других частей мы имеем только чувство возможности движения. И если позволительно применить такой вульгарный аргумент, то современные астрономы утверждают, что пространство в действительности не бесконечно, но закругляется, подобно поверхности шара.

Трансцендентальный (или эпистемологичсский) аргумент, кᴏᴛᴏᴩый наилучшим образом установлен в “Пролегоменах", более четок, чем метафизические аргументы, и также с большей четкостью опровергаем. “Геометрия", как мы теперь знаем, есть название, объединяющее две различные научные дисциплины.
С одной точки зрения, существует чистая геометрия, кᴏᴛᴏᴩая выводит следствия из аксиом, не задаваясь вопросом, истинны ли данные аксиомы. Стоит заметить, что она не содержит ничего, что не следует из логики и не будет “синтетическим", и не нуждается в фигурах, таких, какие могут быть использованы в учебниках по геометрии. С другой стороны, существует геометрия как ветвь физики, так, как она, например, выступает в общей теории относительности, - ϶ᴛᴏ эмпирическая наука, в кᴏᴛᴏᴩой аксиомы выводятся из измерений и отличаются от аксиом евклидовой геометрии. Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что существует два типа геометрии: одна априорная, но не синтетическая, другая - синтетическая, но не априорная. Это избавляет от трансцендентального аргумента.

Попытаемся теперь рассмотреть вопросы, кᴏᴛᴏᴩые ставит Кант, когда он рассматривает пространство в более общем плане. В случае если мы исходим из взгляда, кᴏᴛᴏᴩый принимается в физике как не требующий доказательств, что наши восприятия имеют внешние причины, кᴏᴛᴏᴩые (в определенном смысле) материальны, то мы приходим к выводу, что все действительные качества в восприятиях отличаются от качеств в их невоспринимаемых причинах, но что имеется определенное структурное сходство между системой восприятий и системой их причин. Существует, например, ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙие между цветами (как воспринимаемыми) и волнами определенной длины (как выводимыми физиками) Подобно ϶ᴛᴏму, должно существовать ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙие между пространством как ингредиентом восприятий и пространством как ингредиентом в системе невоспринимаемых причин восприятий. Все ϶ᴛᴏ базируется на принципе “одна и та же причина, одно и то же действие", с противоположным ему принципом: “разные действия, разные причины". Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что например, когда зрительное представление А побудет слева от зрительного представления В, мы будем полагать, что существует некᴏᴛᴏᴩое ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующее отношение между причиной А и причиной В.

Мы имеем, согласно ϶ᴛᴏму взгляду, два пространства - одно субъективное и другое объективное, одно - известно в опыте, а другое - исключительно выведенное. Но не существует различия в ϶ᴛᴏм отношении между пространством и другими аспектами восприятия, такими, как цвета и звуки. Все они в их субъективных формах известны эмпирически. Все они в их объективных формах выводятся посредством принципа причинности. Нет оснований для того, ɥᴛᴏбы рассматривать наше познание пространства каким бы то ни было отличным образом от нашего познания цвета, и звука, и запаха.

Что касается времени, то дело обстоит по-другому, поскольку, если мы сохраняем веру в невоспринимаемые причины восприятий, объективное время должно быть идентично субъективному времени. В случае если нет, мы сталкиваемся с трудностями, уже рассмотренными в связи с молнией и громом. Или возьмем такой случай: вы слышите говорящего человека, вы отвечаете ему, и он слышит вас. Его речь и его восприятия вашего ответа, оба в той мере, в какой вы их касаетесь, находятся в невоспринимаемом мире. И в ϶ᴛᴏм мире первое предшествует последнему. Исключая выше сказанное, его речь предшествует вашему восприятию звука в объективном мире физики. Не стоит забывать, что ваше восприятие звука предшествует вашему ответу в субъективном мире восприятий. И ваш ответ предшествует его восприятию звука в объективном мире физики. Ясно, что отношение “предшествует" должно быть тем же самым во всех данных высказываниях. В то время как, следовательно, существует важный смысл, в кᴏᴛᴏᴩом перцептуальное (perceptual) пространство субъективно, не существует смысла, в кᴏᴛᴏᴩом перцептуальное время субъективно.

Вышеприведенные аргументы предполагают, как думал Кант, что восприятия вызываются вещами в себе, или, как мы должны сказать, событиями в мире физики. Это предположение, однако, никоим образом не будет логически необходимым. В случае если оно отвергается, восприятия перестают быть в каком-либо существенном смысле “субъективными", поскольку нет ничего, что можно было бы противопоставить им.

“Вещь в себе" была очень неудобным элементом в философии Канта, и она была отвергнута его непосредственными преемниками, кᴏᴛᴏᴩые ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙенно впали в нечто, очень напоминающее солипсизм. Противоречия в философии Канта с неизбежностью вели к тому, что философы, кᴏᴛᴏᴩые находились под его влиянием, должны были быстро развиваться или в эмпиристском, или в абсолютистском направлении. Фактически в последнем направлении и развивалась немецкая философия вплоть до периода после смерти Гегеля.

Непосредственный преемник Канта, Фихте (1762-1814), отверг “вещи в себе" и довел субъективизм до степени, кᴏᴛᴏᴩая, по-видимому, граничила с безумием. Стоит заметить, что он полагал, что Я будет единственной конечной реальностью и что она существует потому, что она утверждает самое себя. Но Я, кᴏᴛᴏᴩое обладает подчиненной реальностью, также существует только потому, что Я принимает его. Фихте важен не как чистый философ, а как теоретический основоположник германского национализма в его “Речах к германской нации" (1807-1808), в кᴏᴛᴏᴩых он стремился воодушевить немцев на сопротивление Наполеону после битвы под Иеной. Я как метафизическое понятие легко смешивалось с эмпирическим Фихте; поскольку Я был немцем, отсюда следовало, что немцы превосходили все другие нации. “Иметь характер и быть немцем, - говорит Фихте, - несомненно, означает одно и то же". На ϶ᴛᴏй основе он разработал целую философию националистического тоталитаризма, кᴏᴛᴏᴩая имела очень большое влияние в Германии.

Его непосредственный преемник Шеллинг (1775-1854) был более привлекателен, но являлся не меньшим субъективистом. Стоит заметить, что он был тесно связан с немецкой романтикой. В философском отношении он незначителен, хотя и пользовался известностью в ϲʙᴏе время. Не стоит забывать, что важным результатом развития философии Канта была философия Гегеля.

Тема Реферата:

Пространство и время в философии Канта.

План.

Введение

1. Иммануил Кант и его философия.

2. Пространство и время.

Заключение.

Литература.

Введение.

Иммануила Канта (1724-1804) считают родоначальником немецкой классической философии - грандиозного этапа в истории мировой философской мысли, охватывающего более чем столетие духовно-интеллектуального развития - напряженного, очень яркого по своим результатам и чрезвычайно важного по своему воздействию на человеческую духовную историю. Он связан с поистине великими именами: наряду с Кантом это Иоганн Готлиб Фихте (1762-1814), Фридрих Вильгельм Шеллинг (1775-1854), Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770-1831) - все в высшей степени оригинальные мыслители. Каждый настолько своеобразен, что трудно не задаться вопросом, а можно ли вообще говорить о немецкой классической философии как относительно едином, целостном образовании? И все-таки это возможно: при всем богатом разнообразии идей и концепций немецкую классику отличает приверженность ряду существенных принципов, которые преемственны для всего этого этапа в развитии философии. Они-то и позволяют рассматривать немецкую классическую философию как единое духовное образование.

Первая особенность учений мыслителей, причисляемых к немецкой классике, - сходное понимание роли философии в истории человечества, в развитии мировой культуры. Философии. они вверяли высочайшую духовную миссию - быть критической совестью культуры. Философия, впитывая живые соки культуры, цивилизации, широко понятого гуманизма, призвана осуществить по отношению к человеческой жизнедеятельности широкую и глубокую критическую рефлексию. Это была очень смелая претензия. Но немецкие философы XVIII-XIX вв. достигли в ее претворении несомненного успеха. Гегель сказал: "Философия есть... современная ей эпоха, постигнутая в мышлении". И представителям немецкой философской классики действительно удалось запечатлеть ритм, динамику, запросы своего тревожного и бурного времени - периода глубоких социально-исторических преобразований. Они обратили свои взоры и к человеческой истории как таковой, и к человеческой сущности. Конечно, для этого потребовалось разработать философию весьма широкого проблемного диапазона - охватить мыслью существенные особенности развития мира природы и человеческого бытия. При этом через все проблемные разделы красной нитью была проведена единая идея высочайшей культурно-цивилизующей, гуманистической миссии философии. Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель еще и потому так высоко возносят философию, что мыслят ее как строгую и систематическую науку, правда, науку специфическую по сравнению и с естествознанием, и с дисциплинами, более или менее конкретно изучающими человека. И все-таки философия питается живительными истоками научности, ориентируется на научные образцы и стремится (да и должна) строить себя как науку. Однако философия не просто опирается на науку, подчиняясь критериям научности, но и сама дает науке и научности широкие гуманистические и методологические ориентации.

Вместе с тем, было бы неверно представлять дело так, будто другие области человеческой жизнедеятельности и культуры только от философии обретают саморефлексию. Критическое самосознание - дело всей культуры.

Вторая особенность немецкой классической мысли заключается в том, что ей выпала миссия придать философии облик широко разработанной и значительно более дифференцированной, чем раньше, специальной системы дисциплин, идей и понятий, системы сложной и многоплановой, отдельные звенья которой увязаны в единую интеллектуальную цепь философских абстракций. Не случайно немецкая философская классика чрезвычайно трудна для освоения. Но вот в чем парадокс: именно эта высокопрофессиональная, крайне абстрактная, трудная для понимания философия смогла оказать огромное воздействие не только на культуру, но и на социальную практику, в частности на сферу политики.

Итак, немецкая классическая философия представляет единство также и в том отношении, что ее представители Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель строят свои очень сложные и разветвленные учения, системы, включающие философскую проблематику весьма высокой обобщенности. Они прежде всего философски рассуждают о мире-о мире в целом, о закономерностях его развития. Это так называемый онтологический аспект философии - учение о бытии. В тесном единстве с ним строится учение о познании, т.е. теория познания, гносеология. Философия разрабатывается и как учение о человеке, т.е. философская антропология. Вместе с тем, классики немецкой мысли стремятся рассуждать о человеке, исследуя различные формы человеческой деятельности, в том числе социальную жизнедеятельность человека. Они размышляют об обществе, общественном человеке в рамках философии права, нравственности, всемирной истории, искусства, религии - таковы были в эпоху Канта различные области и Дисциплины философии. Итак, философия каждого из представителей немецкой классики - разветвленная система идей, принципов, концепций, связанных с предшествующей философией и новаторски преобразующих философское наследие. Всех их объединяет еще и то, что проблемы философии решаются ими на базе весьма широких и фундаментальных мировоззренческих размышлений, всеобъемлющего философского взгляда на мир, человека, на все бытие.

1. Иммануил Кант и его философия.

КАНТ Иммануил (22 апреля 1724, Кенигсберг, ныне Калининград - 12 февраля 1804, там же), немецкий философ, основатель "критицизма" и "немецкой классической философии".

Родился в многодетной семье Иоганна Георга Канта в Кенигсберге, где и прожил почти всю жизнь, не выезжая за пределы города более чем на сто двадцать километров. Кант воспитывался в среде, где особое влияние имели идеи пиетизма - радикального обновленческого движения в лютеранстве. После обучения в пиетистской школе, где он обнаружил прекрасные способности к латинскому языку, на котором впоследствии были написаны все его четыре диссертации (древнегреческий и французский Кант знал хуже, а английским почти не владел), в 1740 Кант поступил в Кенигсбергский университет "Альбертину". Среди университетских преподавателей Канта особо выделялся вольфианец М. Кнутцен, ознакомивший его с достижениями современной науки. С 1747 Кант в силу финансовых обстоятельств работает домашним учителем за пределами Кенигсберга в семьях пастора, помещика и графа. В 1755 Кант возвращается в Кенигсберг и, завершая обучение в университете, защищает магистерскую диссертацию "Об огне". Затем в течение года он защищает еще две диссертации, давшие ему право читать лекции в качестве доцента и профессора. Однако профессором в это время Кант не становится и работает экстраординарным (т. е. получающим деньги только от слушателей, а не по штату) доцентом вплоть до 1770, когда он был назначен на пост ординарного профессора кафедры логики и метафизики Кенигсбергского университета. За свою преподавательскую карьеру Кант читал лекции по самому широкому кругу предметов, от математики до антропологии. В 1796 он прекратил лекционную деятельность, а в 1801 оставил университет. Здоровье Канта постепенно ослабевало, но он продолжал работать вплоть до 1803.

Знамениты образ жизни Канта и многие его привычки, особенно проявившиеся после покупки им в 1784 собственного дома. Каждый день, в пять часов утра Канта будил его слуга, отставной солдат Мартин Лямпе, Кант вставал, выпивал пару чашек чаю и выкуривал трубку, приступая затем к подготовке к лекциям. Вскоре после лекций наступало время обеда, на котором обычно присутствовало несколько гостей. Обед длился несколько часов и сопровождался беседами на самые разные, но только не философские темы. После обеда Кант совершал ставшую затем легендарной ежедневную прогулку по городу. По вечерам Кант любил разглядывать здание собора, которое было очень хорошо видно из окна его комнаты.

Кант всегда тщательно следил за своим здоровьем и разработал оригинальную систему гигиенических предписаний. Он не был женат, хотя и не имел каких-то особых предубеждений относительно женской половины человечества.
В своих философских взглядах Кант испытал влияние Х. Вольфа, А. Г. Баумгартена, Ж. Ж. Руссо, Д. Юма и др. мыслителей. По вольфианскому учебнику Баумгартена Кант читал лекции по метафизике. О Руссо он говорил, что сочинения последнего отучили его от высокомерия. Юм "пробудил" Канта "от догматического сна".

"Докритическая" философия.
В творчестве Канта выделяют два периода: "докритический" (примерно до 1771 г.) и "критический". Докритический период - это время медленного освобождения Канта от идей вольфовской метафизики. Критический - время постановки Кантом вопроса о возможности метафизики как науки и создания им новых ориентиров в философии, и прежде всего теории активности сознания.
Докритический период характерен интенсивными методологическими поисками Канта и его разработкой естественнонаучных вопросов. Особый интерес представляют космогонические изыскания Канта, изложенные им в работе 1755 года "Всеобщая естественная история и теория неба". Основу его космогонической теории составляет концепция аэнтропийной Вселенной, самопроизвольно развивающейся от хаоса к порядку. Кант утверждал, что для объяснения возможности формирования планетных систем достаточно допустить материю, наделенную силами притяжения и отталкивания, опираясь при этом на ньютоновскую физику. Несмотря на натуралистический характер данной теории, Кант был уверен, что она не представляет опасности для теологии (любопытно, что у Канта все же возникали проблемы с цензурой по теологическим вопросам, но в 1790-е годы и совсем по другому поводу). Большое внимание в докритический период Кант уделял также исследованию природы пространства. В диссертации "Физическая монадология" (1756) он писал, что пространство как непрерывная динамическая среда создается взаимодействием дискретных простых субстанций (условием которого Кант считал наличие у всех этих субстанций общей им причины - Бога) и имеет релятивный характер. В связи с этим уже в своей студенческой работе "Об истинной оценке живых сил" (1749), Кант высказывал предположение о возможности многомерных пространств.
Центральная работа докритического периода - "Единственно возможное основание для доказательства бытия Бога" (1763) - является своего рода энциклопедией докритической философии Канта с акцентом на теологической проблематике. Критикуя здесь традиционные доказательства бытия Бога, Кант вместе с тем выдвигает собственный, "онтологический" аргумент, основанный на признании необходимости какого-то существования (если ничего не существует, то нет материала для вещей, и они невозможны; но невозможное невозможно, а значит какое-то существование необходимо) и отождествлении этого первосуществования с Богом.

Переход к критицизму .

Переход Канта к критической философии не был одномоментным событием, а прошел несколько важных стадий. Первый шаг был связан с радикальным изменением взглядов Канта на пространство и время. В конце 60-х гг. Кант принял концепцию абсолютного пространства и времени и истолковал ее в субъективистском смысле, т. е. признал пространство и время независимыми от вещей субъективными формами человеческой рецептивности (доктрина "трансцендентального идеализма"). Непосредственные пространственно-временные предметы чувств таким образом оказались лишены самостоятельного, т. е. независимого от воспринимающего субъекта существования и получили название "феноменов". Вещи же, как они существуют независимо от нас ("сами по себе"), были названы Кантом "ноуменами". Результаты этого "переворота" были закреплены Кантом в диссертации 1770 года "О форме и принципах чувственно воспринимаемого и интеллигибельного мира". Диссертация также подводит итог поискам Канта строгого метафизического метода в докритический период. Он выдвигает здесь идею четкого различения сфер применимости чувственных и рассудочных представлений и предостерегает от поспешного нарушения их границ. Одной из главных причин путаницы в метафизике Кант называет попытки приписывания чувственных предикатов (напр. "где-то", "когда-то") рассудочным понятиям, таким как "существование", "основание" и т. д. При этом Кант все еще уверен в принципиальной возможности рассудочного познания ноуменов. Новым повортным пунктом стало "пробуждение" Канта от "догматического сна", произошедшее в 1771 под влиянием анализа принципа причинности, предпринятого Д. Юмом, и эмпирических выводов, следующих из этого анализа. Обдумывая угрозу полной эмпиризации философии и, стало быть, уничтожения принципиальных различий между чувственными и рассудочными представлениями, Кант формулирует "главный вопрос" новой "критической" философии: "как возможны априорные синтетические познания?". Поиски решения этой проблемы заняли несколько лет ("десятилетие молчания Канта" - период высшей интенсивности его творчества, от которого осталось большое количество интереснейших рукописей и несколько студенческих записей его лекций по метафизике и другим философским дисциплинам), вплоть до 1780, когда "за 4-5 месяцев" Кант написал "Критику чистого разума" (1781), первую из трех "Критик". В 1783 вышли "Пролегомены ко всякой будущей метафизике", разъясняющие "Критику". В 1785 Кант публикует "Основоположение метафизики нравов", в 1786 г. - "Метафизические начала естествознания", в которых излагаются принципы его философии природы, базирующейся на тезисах, сформулированных им в "Критике чистого разума". В 1787 Кант опубликовал второе, частично переработанное издание "Критики чистого разума". В это же время Кант определяется в том, чтобы расширить систему еще двумя "Критиками". В 1788 вышла в свет "Критика практического разума", в 1790 - "Критика способности суждения". В 90-е гг. появляются важные работы, дополняющие три "Критики" Канта: "Религия в пределах одного только разума" (1793), "Метафизика нравов" (1797), "Антропология с прагматической точки зрения" (1798). В этот же период и вплоть до последних месяцев жизни Кант работает над трактатом (так и незавершенным), который должен был соединить физику и метафизику.

Система критической философии .

Система критической философии Канта состоит из двух основных частей: теоретической и практической. Связующим звеном между ними оказывается учение Канта о целесообразности в двух ее формах: объективной (целесообразность природы) и субъективной (постигаемой в "суждениях вкуса" и эстетических переживаниях). Все главные проблемы критицизма сводятся к одному вопросу: "что такое человек?" Этот вопрос суммирует более частные вопросы человекознания: "что я могу знать?", "что я должен делать?", "на что я могу надеяться?". Теоретическая философия отвечает на первый вопрос (равносильный указанному выше вопросу о возможности априорных синтетических познаний), практическая - на второй и третий. Изучение человека может осуществляться либо на трансцендентальном уровне, когда выявляются априорные принципы человечности, либо на эмпирическом, когда человек рассматривается в том виде, как он существует в природе и обществе. Исследованием первого рода занимается "трансцендентальная антропология" (вбирающая в себя основоположения трех кантовских "Критик"), вторая же тема, сама по себе гораздо менее философская, разрабатывается "антропологией с прагматической точки зрения".

Критика традиционной метафизики.

Тщетные попытки познать вещи сами по себе обсуждаются Кантом в разделе "Трансцендентальная диалектика" "Критики чистого разума", вместе с "Аналитикой" составляющем "Трансцендентальную логику". Он полемизирует здесь с основоположениями трех основных наук так называемой "частной метафизики" (место "общей метафизики", или онтологии, занимает у него "аналитика рассудка"): рациональной психологии, космологии и естественной теологии. Главной ошибкой рациональной психологии, претендующей на познание сущности души, является недопустимое смешение мыслящего Я с Я как вещью в себе, и перенесение аналитических выводов о первом на второе. Космология наталкивается на "антиномии чистого разума", противоречия, заставляющие разум задуматься о границах собственного познания и отказаться от мнения о том, что мир, данный нам в чувствах, является миром вещей самих по себе. Ключом к решению антиномий оказывается, по Канту, "трансцендентальный идеализм", подразумевающий разделение всех возможных предметов на вещи сами по себе и явления, причем первые мыслятся нами исключительно проблематически. В критике естественной теологии Кант выделяет три типа возможных доказательств бытия Бога: "онтологическое" (ранее называвшееся им "картезианским", собственное же раннее онтологическое доказательство вовсе не предлагается Кантом в "Критике" в качестве возможного доказательства), "космологическое" и "физико-теологическое". Первое проводится совершенно a priori, второе и третье - a posteriori, причем космологическое отталкивается от "опыта вообще", физико-теологическое - от конкретного опыта целесообразного устройства мира. Кант показывает, что апостериорные доказательства в любом случае не могут быть доведены до конца и нуждаются в априорном онтологическом аргументе. Последнее (Бог есть всереальное существо, значит среди компонентов его сущности должно быть и бытие - иначе он не всереален - а это означает, что Бог с необходимостью существует) критикуется им на основании того, что "бытие не есть реальный предикат" и что добавление бытия к понятию вещи не расширяет его содержание, а лишь прибавляет саму вещь к понятию.

Учение о разуме.

"Диалектика" служит Канту не только для критики традиционной метафизики, но и для изучения высшей познавательной способности человека - разума. Разум трактуется Кантом как способность, позволяющая мыслить безусловное. Разум вырастает из рассудка (являющегося источником правил), доводя его понятия до безусловного. Такие понятия разума, которым не может быть дан в опыте никакой предмет, Кант называет "идеями чистого разума". Он выделяет три возможных класса идей, соответствующих предметам трех наук "частной метафизики". Разум в его "реальной" функции (в "логической" функции разум является способностью составления умозаключений) допускает теоретическое и практическое применение. Теоретическое имеет место при представлении объектов, практическое - при их создании по принципам разума. Теоретическое применение разума бывает, по Канту, регулятивным и конститутивным, причем правомочно лишь регулятивное применение, когда мы смотрим на мир так, "как если бы" он соответствовал идеям разума. Такое использование разума направляет рассудок ко все более глубокому изучению природы и отысканию ее всеобщих законов. Конститутивное применение предполагает возможность доказательного приписывания вещам самим по себе априорных законов разума. Такая возможность Кантом решительно отвергается. Впрочем, понятия разума все же могут применяться к вещам самим по себе, но только не в целях познания, а в качестве "постулатов практического разума". Законы последнего исследуются Кантом в "Критике практического разума" и др. сочинениях.

Практическая философия.

Основой практической философии Канта является учение о моральном законе как "факте чистого разума". Моральность связана с безусловным долженствованием. Это означает, считает Кант, что ее законы проистекают из способности мыслить безусловное, т. е. из разума. Поскольку эти всеобщие предписания определяют волю к действию, их можно назвать практическими. Будучи всеобщими, они предполагают возможность их исполнения вне зависимости от условий чувственности, и, стало быть, предполагают "трансцендентальную свободу" человеческой воли. Человеческая воля не автоматически следует моральным предписаниям (она не является "святой"), подобно тому, как вещи следуют законам природы. Эти предписания выступают для нее в качестве "категорических императивов", т. е. безусловных требований. Содержание категорического императива раскрывается формулой "поступай так, чтобы максима твоей воли могла быть принципом всеобщего законодательства". Известна и другая кантовская формулировка: "никогда не относись к человеку только как к средству, но всегда также и как к цели". Конкретные нравственные ориентиры дает человеку моральное чувство, единственное чувство, которое, как говорит Кант, мы познаем совершенно a priori. Это чувство возникает вследствие подавления практическим разумом чувственных склонностей. Однако чистое удовольствие от выполнения долга не является мотивом совершения добрых поступков. Они бескорыстны (в отличие от внешне похожих на них "легальных" поступков), хотя и связаны с надеждой получить вознаграждение в виде счастья. Единство добродетели и счастья Кант называет "высшим благом". Человек должен содействовать высшему благу. Кант не отрицает естественности стремления человека к счастью, понимаемому им как сумма удовольствий, но считает, что условием счастья должно быть моральное поведение. Одной из формулировок категорического императива является призыв стать достойным счастья. Однако добродетельное поведение само не может порождать счастье, зависящее не от законов нравственности, а от законов природы. Поэтому моральный человек надеется на существование мудрого творца мира, который сможет согласовать блаженство и добродетель в посмертном существовании человека, вера в которое проистекает из необходимости совершенствования души, которое может продолжаться до бесконечности.

Эстетическая концепция.

Практическая философия раскрывает законы царства свободы, тогда как теоретическая излагает законы, по которым протекают природные процессы. Связующим звеном между природой и свободой является, по Канту, понятие целесообразности. Относясь к природе со стороны своего предмета, оно в то же время указывает на разумный источник, а значит и на свободу. Законы целесообразности изучаются Кантом в "Критике способности суждения".

Объективная целесообразность иллюстрируется биологическими организмами, субъективная же проявляется в гармоническом взаимодействии познавательных сил души, возникающем при восприятии прекрасного. Суждения, фиксирующие эстетические переживания, называются Кантом "суждениями вкуса". Суждения вкуса изоморфны моральным суждениям: они так же бескорыстны, необходимы и всеобщи (правда, субъективно). Поэтому прекрасное для Канта выступает символом доброго. Прекрасное нельзя смешивать с приятным, которое целиком субъективно и случайно. От чувства прекрасного Кант отличает также чувство возвышенного, вырастающее из осознания морального величия человека перед лицом громадности мира. Важную роль в эстетической философии Канта играет его концепция гениальности. Гений - это способность к оригинальному, проявляющаяся в едином порыве сознательной и бессознательной деятельности. Гений воплощает в чувственных образах "эстетические идеи", которые невозможно исчерпать никаким понятием и которые дают бесконечные поводы для гармонического взаимодействия рассудка и воображения.

Социальная философия.
Проблемы творчества не ограничиваются у Канта областью искусства. По существу он говорит о создании человеком целого искусственного мира, мира культуры. Законы развития культуры и цивилизации обсуждаются Кантом в ряде его поздних работ. Истоками прогресса человеческого сообщества Кант признает естественную конкуренцию людей в их стремлении к самоутверждению. При этом человеческая история являет собой поступательное движение в направлении полного признания свободы и ценности личности, к "вечному миру" и созданию всемирного федеративного государства.

Влияние на последующую философию.
Философия Канта оказала громадное воздействие на последующую мысль. Кант является основателем "немецкой классической философии", представленной масштабными философскими системами И. Г. Фихте, Ф. В. Й. Шеллинга и Г. В. Ф. Гегеля. Большое влияние Канта испытал также А. Шопенгауэр. Идеи Канта повлияли и на романтическое движение. Во второй половине 19 века большим авторитетом пользовалось "неокантианство". В 20 веке серьезное влияние Канта признают ведущие представители феноменологической школы, а также экзистенциализма, философской антропологии и аналитической философии.

2. Пространство и время.

К важнейшим атрибутам движущейся материи относятся пространство и время. Однако к такому их пониманию философия и естествознание пришли не сразу. Античные атомисты считали, что все состоит из материальных частиц - атомов и пустого пространства. Ньютон рассматривал пространство и время в отрыве друг от друга и как нечто самостоятельное, существующее независимо от материи и движения; они, по его представлениям, есть «вместилища», в которых расположены различные тела и происходят события. Абсолютное пространство, по мнению Ньютона, - это ящик без стенок, а абсолютное время - пустой поток длительности, поглощающий все события.

Согласно взглядам объективных идеалистов, пространство и время, существуя объективно, являются производными от мирового разума, мировой абсолютной идеи и т.п. Таковы взгляды Платона, Августина Блаженного, Фомы Аквинского, Гегеля, неотомистов и некоторых других философов. Так, в учении Гегеля пространство и время есть результат саморазвивающейся абсолютной идеи. Он писал: «Идея, дух стоит выше времени, потому что таковой составляет понятие самого времени. Дух вечен, существует в себе и для себя, не увлекается потоком времени, потому что он не теряет себя в одной стороне процесса».

В субъективно-идеалистической философии пространство и время рассматривают как субъективные формы упорядочения наших ощущений. Данной точки зрения придерживались Беркли, Юм, Мах, Авенариус и др. Близка к этим взглядам и концепция И. Канта. Он утверждал, что пространство и время суть чистые формы всякого чувственного наглядного представления, что они не являются свойствами самих вещей, а даны до всякого опыта (априорно), являются формами чувственного созерцания, благодаря которым мы группируем наши восприятия. По мнению Канта, наши ощущения, восприятия упорядочены в пространстве и времени, но на этом основании не может быть уверенности в упорядочении в пространстве и времени реальных тел. Наше восприятие упорядоченности вещей и событий нельзя переносить, «проецировать» на действительность.
Таким образом, концепция Канта и его последователей отрицает объективное существование пространства и времени. По Канту, «вещи в себе» непространственны и невременны.

Необходимо отметить, что в учении Канта имеется рациональный момент, содержащийся в постановке вопроса о том, насколько соответствуют наши восприятия, представления самой объективной реальности, объективному пространству и времени в их конкретном многообразии? Кант не употреблял выражение «пер-цептуальное пространство и время», которое было введено позже, в конце ХIХ в., но он по существу обосновал исходный смысл и значение перцептуального пространства и времени по отношению к человеческому опыту.
Дальнейшая история развития учений формировала взгляды, согласно которым пространство и время суть формы движущейся материи, вне пространства и времени движение материи было бы невозможно, т.е. развивалось понимание пространства и времени как свойств объективного мира. С этой точки зрения перцептуальное пространство и время представляет собой образ (ощущение, чувственное восприятие, представление) в сознании века, в определенной мере соответствующий реальному пространству и времени. Упорядоченность наших ощущений, восприятии, представлений определяется упорядоченностью самих реальных тел и событий объективного мира. В самой действительности одни тела находятся рядом с нами, другие - дальше, справа, слева и т.д., а события происходят раньше, позже и т.п. Но наши чувственные образы пространства и времени нельзя безоговорочно переносить, «проецировать» на реальный мир. Вопрос о существовании объективного пространства и времени значительно сложнее, чем он представляется на первый взгляд.

Поиски ответов на вопрос о соответствии нашего перцептуального пространства и времени их объективному содержанию неизбежно приводили к разработке философских и естественно-научных понятий, к созданию различных математических моделей, способных более точно воспроизвести, выразить реальное пространство и время, полнее выявить соотношение субъективного и объективного в данной проблеме. Так возникло концептуальное пространство и время (лат. - понимание, система).

Реляционное понимание пространства и времени как всеобщих форм существования движущейся материи было последовательно и ясно сформулировано и обосновано Ф. Энгельсом. Оно получило свое научное подтверждение в естествознании и более глубокое логическое обоснование в теории относительности Эйнштейна. Суть данного понимания заключается в том, что пространство и время - формы существования материи, они не просто зависят от своего содержания - движущейся материи, а находятся в единстве со своим содержанием, определяются движущейся материей. В этом смысле пространство и время являются всеобщими, объективными формами движущейся материи, их природа всегда обнаруживается в конкретных формах движения материи, поэтому пространственно-временная структура Вселенной не одна и та же для разных ее частей, для разных уровней и форм движения материи. Отсюда следует, что понять действительную природу пространства и времени независимо от движения материи невозможно, свойства пространственно-временной структуры определены материальным движением. Пространство и время находятся в единстве друг с другом, с движением и материей.

Пространство и время имеют общие характеристики как непосредственно связанные между собой формы существования материи: объективность, абсолютность (в значении всеобщности и необходимости), относительность (зависимость от конкретных свойств, особенностей, видов и состояний материи), единство непрерывности (отсутствие пустого пространства) и прерывности (раздельное существование материальных тел, каждое из которых имеет пространственные и временные границы), бесконечность. Вместе с тем они имеют и различие, которое характеризует свойственные им особенности.
Многообразие всех свойств и отношений различных материальных объектов составляет объективное содержание реального пространства.

Пространство - объективная, всеобщая, закономерная форма бытия материи, обусловленная взаимодействием различных систем, характеризующая их протяженность, взаимное расположение, структурность и сосущеествование.
Характерным свойством пространства выступает протяженность, проявляющаяся в рядоположенности и сосуществовании разных элементов. В совокупности различных положений элементов образуется определенная система сосуществования, пространственная структура, которая имеет специфические свойства: трехмерностъ, непрерывность и прерывность, симметрия и ассиметрия, распределение вещества и полей, расстояние между объектами, их местоположение и т.д.

Реальное пространство трехмерно. Трехмерность органически связана со структурностью различных объектов и их движением. Это означает, что всякие пространственные отношения в своем существовании могут быть описаны на основе трех измерений (координат). Утверждения о многомерности реального пространства не подтверждаются никакими опытами, экспериментами и т.п. Обычно многомерное пространство используется в математике и физике для более полного описания процессов микромира, которые не могут быть наглядно представлены. Данные «пространства» являются абстрактными, концептуальными, предназначенными для выражения функциональных связей между различными свойствами сложных процессов микромира. Теория относительности пользуется четырехмерностью: к пространственным измерениям прибавляется время (четвертое измерение). Это свидетельствует лишь о том, что данный объект с определенными пространственными координатами находится именно здесь в данное определенное время. Реальное пространство - трехмерно. Все тела объемны, протяженны в трех направлениях: в длину, ширину, высоту. Это означает, что в каждой точке пространства можно провести не более трех взаимно перпендикулярных прямых. Трехмерность реального пространства является фактом, установленным эмпирически, но теоретического обоснования данного факта пока нет, а поэтому обсуждение вопроса о многомерных пространствах представляется правомерным.

Время также имеет свои специфические свойства. Взаимодействие различных материальных систем, процессов и событий составляет содержание реального времени. В самой действительности мы наблюдаем смену различных явлений, событий, процессов и т.п. Одни из них уже давно свершились, другие имею, место в настоящем, третьи ожидаются и т.д. Во всем этом многообразии мира мы наблюдаем различную продолжительность и различные временные интервалы между свершающимися событиями, отмечаем смену одних явлений другими.

Время - объективная, всеобщая, закономерная форма бытия материи, обусловленная взаимодействием различных систем, характеризующая длительность и последовательность смены их состояний. Время существует как связь смены, чередования различных систем и их состояний, выражающая их длительность и последовательность существования, представляющая собой объективную, всеобщую форму связи сменяющих друг друга событий и явлений. Материальный мир и его всеобщие формы бесконечны и вечны. Но время существования каждой конкретной вещи, явления, события и т.п., конечно, прерывно, так как всякая вещь имеет начало и конец своего существования. Однако возникновение и разрушение конкретных вещей не означает их полного, абсолютного разрушения, меняются их конкретные формы существования, и эта последовательная связь смены конкретных форм бытия непрерывна, вечна. Конкретные, преходящие и уходящие вещи и события включены в единый непрерывный поток вечности, через конечное, временное существование вещей проявляется их всеобщая связь, раскрывающая несотворимость и неуничтожимость мира во времени, т.е. его вечность.

Реальное время характеризует определенную направленность всех явлений и событий. Оно необратимо, асимметрично, всегда направлено от Прошлого через настоящее к будущему, его течение нельзя ни остановить, ни повернуть вспять. Иначе, время равномерно и предполагает строго определенную упорядоченность, последовательность моментов прошлого, настоящего, будущего. Эта одномерность, однонаправленность, необратимость течения времени определяется принципиальной необратимостью движения и изменения всех систем материального мира, его процессов и состояний, обусловлена необратимостью причинно-следственных связей. Для возникновения всякого явления необходима, прежде всего, реализация порождающих его причин, что определяется принципами сохранения материи, принципом всеобщей связи явлений мира.

Пространство и время могут быть рассмотрены в отдельности лишь мысленно, в абстракции. В действительности же они составляют единую пространственно-временною структуру мира, неотделимы как друг от друга, так и от материального движения, именное естествознание полностью подтверждает и конкретизирует представления о единстве пространства, времени, движения и материи.

Понадобилось длительное время для возникновения новых идей, объясняющих, что пространственно-временная структура мира неоднородна, что «плоская» геометрия Евклида не является абсолютным, полным выражением реальных пространственных свойств. Так, русский ученый Н.И. Лобачевский создав в 20-х гг. XIX в. новую геометрию, обосновал идею зависимости пространственных свойств от физических свойств материи. Лобачевский показал, что реальные пространственные формы принадлежат самому материальному миру, определяются его свойствами, а различные положения геометрии лишь более или менее правильно выражают отдельные свойства реального пространства, имеют опытное происхождение. В этом смысле, становится ясным, что все многообразие свойств бесконечного пространства нельзя выразить лишь одной геометрией Евклида, поэтому и возникли другие геометрии. Например, геометрия Римана, в которой «прямая линия», «угол» отличны от «прямой» и «угла» в геометрии Евклида, а сумма углов треугольника больше 180°.

Развитие познания о реальном пространстве и времени позволяет нам постоянно уточнять, совершенствовать и изменять наши представления о них как объективных, всеобщих формах движения материи. Теория относительности Эйнштейна подтвердила и основала неразрывную связь пространства и времени с движущейся материей. Основной вывод теории относительности состоит в том, что пространство и время не существуют без материи, что их метрические свойства определяются распределением материальных масс, зависят от взаимодействия гравитационных сил между движущимися массами. Пространство и время не являются абсолютными, неизменными, так как они определены, обусловлены движущейся материей как форма своим содержанием и зависят от уровня организации материи и ее движения, их характеристики в разных материальных системах являются относительными, различными.
Специальная теория относительности установила, что пространственно-временные характеристики в различных соотносительных материальных системах отсчета будут различными. В движущейся системе отсчета относительно покоящейся длина тела будет короче, а время будет замедлять свой ход. Таким образом, нет в мире постоянной длины, нет одновременности событий, происходящих в различных материальных системах. И речь в данном случае идет не о различии пространственно-временных характеристик в восприятии некоего наблюдателя, т.е. не ставится в зависимость от субъекта наблюдения, а об изменении пространственно-временных свойств материальных систем в зависимости от их объективного относительного движения.

Относительность пространства и времени обусловлена своим выделенным материальным содержанием, а поэтому в каждом конкретном случае проявляется в своей особой структуре, обладает своими специфическими свойствами. Так, например, в биологических системах пространственная организация иная, чем в объектах неживой природы. В частности, обнаружено, что молекулы живого вещества обладают асимметрией пространственной структуры, молекулы же неорганического вещества такими свойствами не обладают. Живые организмы имеют свои ритмы, биологические часы, определенные периоды обновления клеток. Эти ритмы проявляются в физиологических функциях всех живых организмов и зависят от многообразия различных факторов. В данном случае мы имеем дело с изучением особенностей пространственно-временной структуры биологических форм движения.

Особую структуру имеют пространство и время в социальных формах движения. Эти особенности вытекают из всей организационной деятельности людей, которые обладают волей, па мятью, переживанием тех событий, участниками и очевидцами которых они являются. Следовательно, мы уже имеем дело с характеристиками исторического пространства и времени, с особенностями психологического времени, связанного с субъективным переживанием и т.п.
Философия, основываясь на обобщении достижений в изучении пространства и времени современной наукой, рассматривает их как объективные, всеобщие формы бытия материи, необходимые условия существования материального движения.

Заключение

КАНТ Иммануил (1724-1804), немецкий философ, родоначальник немецкой классической философии; профессор университета в Кенигсберге, иностранный почетный член Петербургской АН (1794). В 1747-55 разработал космогоническую гипотезу происхождения солнечной системы из первоначальной туманности ("Всеобщая естественная история и теория неба", 1755). В развитой с 1770 "критической философии" ("Критика чистого разума", 1781; "Критика практического разума", 1788; "Критика способности суждения", 1790) выступил против догматизма умозрительной метафизики и скептицизма с дуалистическим учением о непознаваемых "вещах в себе" (объективном источнике ощущений) и познаваемых явлениях, образующих сферу бесконечного возможного опыта. Условие познания - общезначимые априорные формы, упорядочивающие хаос ощущений. Идеи Бога, свободы, бессмертия, недоказуемые теоретически, являются, однако, постулатами "практического разума", необходимой предпосылкой нравственности. Центральный принцип этики Канта, основанной на понятии долга, - категорический императив. Учение Канта об антиномиях теоретического разума сыграло большую роль в развитии диалектики.

Наиболее важной частью «Критики чистого разума» является учение о пространстве и времени.

Дать ясное объяснение теории пространства и времени Канта нелегко, поскольку сама теория неясна. Она излагается как в «Критике чистого разума», так и в «Пролегоменах». Изложение в «Пролегоменах» популярнее, но менее полно, чем в «Критике».

Кант полагает, что непосредственные объекты восприятия обусловлены частично внешними вещами и частично нашим собственным аппаратом восприятия. Локк приучил мир к мысли, что вторичные качества - цвета, звуки, запах и т. д. - субъективны и не принадлежат объекту, так как он существует сам по себе. Кант, подобно Беркли и Юму, хотя и не совсем тем же путем, идет дальше и делает первичные качества также субъективными. Кант по большей части не сомневается в том, что наши ощущения имеют причины, которые он называет «вещами в себе» или ноуменами. То, что является нам в восприятие, которое он называет феноменом, состоит из двух частей: то, что обусловлено объектом, - эту часть он называет ощущением, и то, что обусловлено нашим субъективным аппаратом, который, как он говорит, упорядочивает многообразие в определенные отношения. Эту последнюю часть он называет формой явления. Эта часть не есть само ощущение и, следовательно, не зависит от случайности среды, она всегда одна и та же, поскольку всегда присутствует в нас, и она априорна в том смысле, что не зависит от опыта. Чистая форма чувственности называется «чистой интуицией»; существуют две такие формы, а именно пространство и время: одна для внешних ощущений, другая - для внутренних.

Литература.

1. Кант И. Сочинения: В 6 т. - М., 1963-1966.

2. Кант И. Сочинения 1747-1777 гг.: В 2 т. - Т. 2. - М., 1940.

3. Кант И. Трактаты и письма. - М., 1980.

4. Кант И. Критика чистого разума // Сочинения: В б т. -Т. 3. - М., 1964.

5. Кант И. Критика практического разума // Сочинения: В 6 т. - Т. 4. -Ч. 1. -М., 1965.

6. Кант И. Критика способности суждения // Сочинения: В 6 т. - Т. 5. -М., 1966.

7. Кант И. Антропология с прагматической точки зрения // Сочинения: В 6 т. - Т. 6. - М., 1966.

8. Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Сочинения: В 6 т. - Т. 6. - М., 1966.

9. Кант И. К вечному миру // Сочинения: В 6 т. - Т. 6. -М., 1966.

10. Кант И. Предполагаемое начало человеческой истории // Трактаты и письма. - М., 1980.

11. Блинников Л.В. Великие философы. - М., 1998.

12. Гулыга А. Кант. - М., 1977.

13. Наука, 1980. /Памятники философ. мысли/.

14. Абрамян Л.А. Главный труд Канта: К 200-летию выхода в свет "Критики чистого разума" - Ереван: Айастан, 1981,

15. Баскин Ю.Я. Кант. - М:. Юрид. лит., 1984. - 88 с.

16. Бахтомин Н.К. Теория научного знания Иммануила Канта: Опыт совр. прочтения "Критики чистого разума". М.: Наука, 1986,

17. Гринишин Д.М., Корнилов С.В. Иммануил Кант: ученый, философ, гуманист. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1984,